Одно к одному. Полина и Измайлов. Эллина Наумова

за компьютером и высчитывало дозволенное медициной количество спиртного. Рядом стояли электронные напольные весы. Вероятно, получающиеся цифры человека не устраивали: он бормотал проклятья почти пологой линии графика зависимости допустимой дозы алкоголя от массы тела.

      – Надень костюм, куртку, дубленку и выпей литра три воды с марганцовкой. Заметно потяжелеешь и заодно промоешь желудок, – посоветовала я. – И не мучай себя так. Сейчас я тебе в уме все сощелкаю. Ноль целых шесть десятых оборота умножаем на твои семьдесят килограммов и получаем сорок два. Ровно сто граммов пятилетней выдержки коньяка – твой предел.

      – Сорок два же грамма, – уныло поправил он. И горько добавил: – Всего-то пятилетней выдержки коньяк! За кого ты меня теперь держишь.

      – О, да ты и впрямь лихо погудел. Сорок два оборота, их на вес умножали. Градуса сорок два.

      – Еще сто граммов можно, – засуетился он.

      На моей памяти в его баритоне никогда не звучало столь полноценной радости.

      Настасья права, пьющих приятелей у меня навалом. Последнее часто в буквальном смысле. И обращаться с этим народом я умею. Главное, не ругать – каждый из них сам себя поносит за отколотый номер запоя в меру лексического максимума. И не жалеть, иначе их самобичевание быстро превращается сначала в самозащиту, потом в нападение. Я прикинула запас прочности перспективно начинающего пьяницы и, поскольку доктор ставил одно условие – восприятие человеческой речи на слух, щедро предложила:

      – Прими сто пятьдесят. И поедем к врачу. Или сюда пригласим?

      – Думаешь пора, Поля?

      – Пора, ой, пора. Тебе самому невмоготу. Уже в разгаре период, когда без спиртного худо, и с ним не лучше. Ты наверняка детокса хочешь.

      – Да, я ведь по натуре трезвенник, – скромно признал он.

      – Без комментариев. Давай рассуждать. Люди делятся на пьющих и непьющих. Пьющие – на запойных и изредка перебирающих. Запойные – на самостоятельно выходящих из штопора и выбирающихся с медицинской помощью. Ты оказался в числе…

      Я едва не брякнула «последних», но остереглась будоражить словом пьяное самолюбие.

      – В числе пациентов, – засмеялся он. – Но это случайность.

      Изящно себя пощадил. Я всмотрелась в него повнимательнее. Иногда казавшийся трезвым вдруг впадает в пьяную отключку, а «совсем плохой» демонстрирует чудеса логики. Все-таки человеческий мозг суть тайна и непредсказуемость. В том, сколько и чего надо, чтобы его уничтожить, мало, кто разбирается, тем более на глазок.

      Экс-благоверный был, насколько я поняла, перебравшим при опохмеле. Но еще не безнадежным для лечения. В первое посещение его главное затащить под капельницу. С остатками зелья в крови после нее бороться уже легче. А, если подкормить удастся, организм какое-то время словно благодарит за организованный побег из ада хорошим настроением и желанием трезветь дальше. Как говорят наркологи, похмелье – ерунда. Пять, от силы семь суток,