Продолжение непонятного пути. Вадим Пряхин

женат. Я сделал ей предложение, но она тогда не согласилась быть моей женой… А как к вам попала эта фотокарточка?

      – Я взяла её из нашего семейного альбома. Ведь я её дочь. Перед своей смертью мама попросила, чтобы я обязательно передала вам это фото…

      – А когда она умерла?

      – Скоро будет сорок дней… А как вы поживаете, Фёдор Николаевич? У вас есть дети?

      – Нет. Моя жена оказалась бесплодной. Она умерла в прошлом году. Я много раз уговаривал её взять ребёночка из детдома, но она почему-то не захотела…

      Наступила напряжённая пауза.

      – А вы не знаете, Люсенька, – можно я буду вас так называть? – почему она просила передать мне эту фотокарточку?

      – Она сказала, что вы сами всё поймёте…

      Девушка посмотрела на часы и начала прощаться.

      – Мне уже пора на работу, Фёдор Николаевич. Я отпросилась всего на пару часов. Да и вы, кажется, уже опаздываете на лекцию.

      – Вы правы, Люсенька. Всего вам доброго. Большое спасибо за фото. Звоните мне в любое время. Я буду с нетерпением ждать вашего звонка!

      7. Первое слово малыша

      Сегодня двойной праздник: День космонавтики и Вербное воскресенье. Юлия Павловна в ожидании мужа сидит на пуфике у манежа, в котором играет маленький Феликс.

      «Самое скверное, что я сама не знаю, кто отец Феликса – Николай или Аким Иванович, – в очередной раз задавалась вопросом Юлия Павловна. – Ведь разница всего несколько дней, как я рассталась с Николаем и привела к себе домой Акима…»

      Муж вернулся из магазина с бутылкой шампанского и фруктами.

      Юлия Павловна встретила его в небрежно накинутом на голое тело китайском халатике. Он любил, когда жена так одевается. – меньше волынки, когда к нему придёт желание.

      А желание пришло сразу после того, как Аким Иванович поставил бутылку и пакет с фруктами на журнальный столик. Он резко, привычным движением распахнул халат жены, но тот каким-то чудом ещё держался на её талии, так как поясок не был полностью развязан…

      Аким Иванович, словно путник в пустыне, с жадностью припал к бурно вздымающейся полной груди жены… И вдруг из детского манежика раздался слабый, чуть слышный голосок Феликса:

      – Па-па! Па-па!

      Родители пришли в буйный восторг, напрочь забыв о зарождающихся ласках.

      – Юленька, он заговорил! – ликовал Аким Иванович.

      – И заметь, любимый, что первое слово было не «мама», а «папа»…

      – Да, да, милая! Я тебя обожаю. Феликс развеял все мои сомнения.

      Аким Иванович упал перед женой на колени и залился слезами.

      – Прости меня, милая! Я так долго терзал тебя своими подозрениями. Теперь я больше ни разу не упрекну тебя в том, что у тебя кто-то был до меня. Какое мне дело, что было раньше. Надо жить и наслаждаться сегодняшним днём. Я весь дрожу от нетерпения, но буду терпеливо ждать, когда ты уложишь нашего крошку спать…

      Он подошёл к жене, нежно и грациозно запахнул на ней халатик