Записки миллионера. Виктор Валентинович Ермаков

поняв, что скоро вся очередь начнет подыскивать и выкрикивать синонимы слову «фаллос» (а в очереди было человек десять, и у каждого найдётся свой вариант), набрав воздуха и смелости, выпалила на весь зал:

      – Член искусственный!

      В зале повисла гробовая тишина. Вся очередь устремила взгляды на старушку. Теперь именно от нее зависело, пересечёт искусственный член государственную границу или останется на нашей стороне. Старушка медленно встала, подошла к приёмщице.

      – Ну-ка, посмотри в перечне разрешённых и запрещенных товаров, что там написано?

      Приёмщица выложила перед собой книжку листов в 50 ,открыв раздел разрешенных к пересылки товаров .Она шевеля губами, водила пальцем по строчкам, затем перелистывала страницу. В разделе разрешённых к пересылке товаров фаллос не значился. Я же был уверен, что и в разделе запрещенных он тоже отсутствовал. Через некоторое время ,я поинтересовался, на какую букву она ищет? На Ф, на Ч или сразу на Х ?

      – Вы что там хотите увидеть? Строку: Пересылка фаллосов категорически запрещена? – не выдержал я.

      Очередь начинала шуметь. Видно, что этот цирк ей изрядно надоел. Я хотел уже плюнуть и уйти, но вспомнил маленькое, забытое богом село, сидящую у окошка, подперев кулаком щеку, Оксану, ждущую подарочек, и решил не сдаваться.

      Первая на компромисс пошла старушка. Она открыла книгу на странице «Подарки» и, тыча в нее пальцем, сказала:

      – Ну, как его обозначу? Как подарок?

      Очередь одобрительно зашумела.

      – Да-а-а. Точно. Подарок.

      – Да какой же это подарок? – возразила старушка. – Вот коробка конфет – это подарок, вот… – хотела перечислить старушка что-то ещё, что в её понимании есть настоящий подарок, но женщина из очереди поставила точку.

      – Это подарок. Мне муж на 8 Марта подарил такой же.

      Старушка хотела вступить в полемику, произнеся, что в её время настоящим подарком был томик Чехова… а это…

      Очередь, конечно, интересовало, какие подарки считались наиболее ценными во времена молодости старушки, но более всего её интересовало другое. Когда наконец этот, так сказать, конец будет оформлен, упакован, проштемпелирован и, преодолев все кордоны и препятствия, полетит тому человеку, которому он и предназначался. А уж как его назвать – подарком, игрушкой, рабочим инструментом, да хоть чёртом лысым, – очередь не волновало. Очередь хотела на улицу, домой, в кафе, на работу – только не стоять дыша друг другу в затылок.

      – Оформляй, – сказала старушка приёмщице, и вся очередь одобряюще выдохнула. И только один голос нарушил консенсус.

      – Конечно, мы же Россия, щедрая душа.

      В звенящей тишине, очередь, как по команде «на первый, второй расчитайсь», повернула головы на 180 градусов, устремив взгляды в самый хвост. Истинной патриоткой и противницей разбазаривания всего, что нам и самим пригодится, была женщина лет пятидесяти, обладательница достаточно крупной, если так можно сказать, фигуры. С грудью размером между 4 и 5 и шишкой волос на голове в стиле а-ля Людмила Зыкина. Она стояла подбоченившись,