Жертвоприношение. Грэм Мастертон

даже не глядя, что он делает.

      – Так где, говорите, эта ваша крыса?

      – На чердаке.

      – Да, но где именно? На каком чердаке?

      – О, простите. Фортифут-хаус.

      Гарри Мартин чиркнул спичкой, чтобы зажечь самокрутку, но, когда я произнес Фортифут-хаус, остановился и уставился на меня с горящей спичкой в руке. Незажженная сигарета повисла у него между губ.

      И, лишь когда я сказал: «Осторожно!» – он моргнул, опомнился, помахал спичкой и открыл коробок, чтобы достать новую.

      – Я остановился в Фортифут-хаусе на лето, – объяснил я. – Мистер и миссис Таррант хотят его продать, и я занимаюсь ремонтом.

      – Понимаю, – сказал Гарри Мартин. – Я слышал, что они хотели его продать. Лучше снести эту хреновину к чертям, если хотите знать мое мнение.

      – Что ж… не скажу, что не согласен с вами. Но пока мне нужно расчистить его и декорировать. А первым делом я хочу избавиться от этой крысы.

      Гарри Мартин зажег сигарету и выдохнул крепкий, ароматный дым:

      – Так вы видели ее, эту крысу?

      Я покачал головой:

      – Лишь мельком. Похоже, довольно большая.

      – Большая, – заверил он меня.

      – Так вы про нее знаете?

      – Конечно. Все в Бончерче и Олд-Шанклине знают про нее. Все, кроме вновь прибывших, разумеется.

      Я был поражен:

      – Все знают про нее?

      – Знают, но не говорят, вот и все.

      – Почему не говорят?

      – Потому что, если будешь говорить о ней, придется о ней думать. А они не хотят думать о ней.

      – Как давно она там? – недоуменно спросил я.

      Гарри Мартин пожал плечами:

      – Сколько себя помню.

      – И сколько же?

      – Эта крыса была там, еще когда я был мальчишкой. А мне уже шестьдесят семь. Как у вас с «рифметикой»?

      У меня закралось подозрение, что Гарри Мартин разыгрывает меня. С этими старыми деревенскими чудаками нужно быть настороже. Они любят всех дурачить. Их россказни с каждым поворотом сюжета становятся все абсурднее и абсурднее, пока по их озорному взгляду вы вдруг не понимаете, что вас водят за нос.

      – Крысы обычно не живут так долго, не так ли? Я спускался со своим другом в лондонскую канализацию, и он сказал, что они живут от силы года три-четыре.

      – Но Фортифут-хаус – это же не лондонская канализация, правда? – парировал Гарри Мартин. – И эта крыса не похожа на других крыс. На самом деле, многие говорят, что это вовсе не крыса.

      В этой обычной, заставленной мебелью гостиной слова Гарри Мартина прозвучали особенно тревожно. Солнечный свет падал на телевизор и освещал корабельный штурвал с копией аквариума в центре. Пчелы с гудением сновали туда-сюда через открытые окна. Это вовсе не крыса? Что он имел в виду? Может, он так пошутил. Но его испещренное глубокими морщинами лицо хранило абсолютную серьезность. И если это была шутка, я не понимал ее смысла.

      – Раз это не крыса, тогда что?

      Гарри Мартин покачал головой:

      – Не знаю. Никогда не знал. И не интересовался.

      – Раньше