Гербарий из преступлений. Лариса Соболева

Но он сам отделился от нас, и это с его стороны неразумно.

      Муза посмотрела на отца с негодованием. Она считала его образцом мужественности, ума и доброты. Но сегодня… Сегодня она не видела, как он великолепен, не видела, что он находится в прекрасной форме, несмотря на возраст, забыла, что гордилась им. Сегодня он несет чушь обывателя, которого не волнуют чужие проблемы. А Валентин и Муза не чужие ему!

      – А если бы в тебя стреляли? – в запале спросила она. – Как бы ты себя вел? Веселился бы, показывая, какой ты храбрый, как все тебе нипочем?

      – Муза, не надо так нервничать, – улыбнулся отец. – Своим настроением ты подогреваешь страх в Валентине, а это состояние ведет к неосмотрительным поступкам и… даже к гибели. К сожалению, твой муж пестует свой страх, а не гонит его прочь, лежит на кровати и страдает. Мне… обидно за него, ведь Валентин мужчина, которому уже четвертый десяток.

      – Ты хотел сказать, что тебе стыдно за него?

      – Муза, сейчас мне стыдно за тебя. Ты взрослая женщина, мать и жена, а разговариваешь, как юная максималистка.

      – Ну и что? – резко вскочила она. – Муж меня и такую любит.

      Она вбежала в дом. Задержалась на лестнице, глянув, как мама с сестрой собирают на стол, притом еще щебечут, куда лучше поставить то или иное блюдо, будто более важных проблем нет, и вспорхнула на второй этаж. Они что, носороги с толстой кожей? Муза вошла в комнату, где обычно она и Валентин спят. Муж так и лежал, уставившись в потолок. Муза присела на край кровати:

      – Нас зовут ужинать.

      – Не хочу. Полежи со мной.

      Муза сбросила шлепанцы, перелезла через него (он не любит лежать у стенки) и прижалась к нему, положив голову на грудь. Прошло несколько минут, Валентин размеренно гладил ее по волосам, молчал. Поглаживания убаюкивали Музу, от тепла тела мужа ей стало хорошо. Она приподняла голову и поцеловала его в губы.

      – Муза! Валентин! Ужинать! – послышался голос мамы.

      – Поехали домой? – вдруг предложил он шепотом.

      – А как же… Я думала, что здесь тебе будет спокойней.

      – Глупости. Хочу домой. Вдвоем побудем.

      – Хорошо.

      Она соскочила с кровати, за считаные минуты сложила вещи, Валентин взял сумку. Внизу все уже сидели за столом, звякали ложками и вилками, раскладывая еду в тарелки, лепетала детвора.

      – Вы куда? – всполошилась мама.

      – Домой, – ответила Муза. – Приятного аппетита!

      – Ирочку заберете? – растерялась мама.

      – Нет, – ответила Муза в дверях. – Всем – пока!

      Дачники сидели, не произнося ни слова, пока не услышали звук отъезжающего автомобиля. Первым высказался Стас – брат Музы, который был старше Валентина всего на год:

      – Расклеился, как слизняк.

      – Хотела бы я на тебя посмотреть, будь ты на его месте, – укорила его Гела, старшая сестра. – Ты бы, дорогой братец, оказался в психушке.

      – Вы хоть не ссорьтесь, – осадил детей глава семьи Трофим Карпович Тригуб.

      – М-да… – протянул