Гербарий из преступлений. Лариса Соболева

был мужчина.

      – Точно? – с сомнением спросил Щукин. – Вы утверждали, что тот человек был одет в длинный плащ и шляпу и что лица его вы не видели.

      – Это был мужчина, – повторил Валентин. – Не знаю, как объяснить… поступь, движения, фигура были мужские.

      – Но вы же его плохо разглядели, – подлавливал его Щукин.

      – На что вы намекаете? – вспыхнул Валентин.

      – Вы молодой и красивый мужчина, наверняка нравитесь женщинам. Не могла ли отвергнутая вами женщина…

      Валентин расхохотался, в его хохоте ясно слышалось отрицание подобной версии. Смеялся Валентин недолго, после чего твердо сказал:

      – Пять лет назад я расстался со всеми женщинами. Когда женился. Что же они раньше не отомстили мне, неверному?

      Что ж, версия разбилась в пух и прах. Но так же не бывает, чтобы стреляли без причины! Щукин скрыл разочарование, протянув лист и авторучку Самойлову:

      – И все же… вот, возьмите… – Валентин все взял, приготовился писать. – Напишите имена и фамилии всех ваших знакомых, друзей, включая женщин.

      – Моих друзей подозревать… глупо. – Валентин положил авторучку на стол, отказываясь кляузничать. – Извините.

      – Пишите, – настойчиво сказал Щукин. – Я же не советую, как вам строить дом? Разбираться, виновны или не виновны ваши друзья, наша работа. В вас стреляли, мы обязаны проверить всех, кто вступал с вами в контакт. Иногда результаты проверок удивляют потерпевших. Так что пишите, Валентин, пишите. Не забудьте адреса и место работы. Можете курить.

      Нехотя Валентин взял авторучку. Щукин подошел к окну, вдохнул запах акации и повернул голову в сторону Самойлова, с интересом изучая его профиль, фигуру. Сейчас мало встретишь молодых мужчин, от которых веет прочностью, чаще веет порочностью или же бесхребетностью. Валентин излучал прочность, основательность, силу. Это неважно, что в данную минуту он был растерян и напуган, другой бы на его месте не дожил до седьмого выстрела – умер бы от разрыва сердца. Просто сейчас ему трудно пережить внезапное, ни на чем не основанное покушение. Хотя так ли уж ни на чем не основанное? Сам Валентин не помнит, с кем у него были серьезные трения. А родственники? Интересно, что они о нем знают?

      – У вас есть мать? – начал Щукин.

      – Есть.

      – Она с вами живет?

      – У нее своя квартира, – продолжая писать, отвечал Валентин. – Две хозяйки на кухне – это атомная война, не согласны?

      – Полностью согласен. А где она живет?

      – На улице Каховского.

      – Вы ей говорили о покушении на вас?

      – Нет, что вы! Она же перепугается до смерти.

      – И отец у вас есть?

      – Нет. Отца я плохо помню. Он погиб.

      – А что с ним произошло?

      – Его застрелили, когда я был маленьким.

      – При каких обстоятельствах?

      – Не знаю. Мама не любит об этом рассказывать, а я лишний раз стараюсь не тревожить ее. Она не вышла второй раз замуж, так любила отца. Зачем бередить старое?

      – Верно, – согласился Щукин