На фиг нужен!. Татьяна Булатова

жарким летом и раздуться, как жаба на дороге. Я потому и собаку не решаюсь завести, чтоб не обглодала меня от голода, пока я, дохлая, валяться здесь буду…

      – Сколько тебе лет?

      – Много, Миша.

      – Хватит врать! – У Рузова затряслись губы. – Ты старше меня от силы лет на десять, не больше.

      – Ну и что? – удивилась Эльза и собралась еще что-то сказать, Миша это видел, но так и не решилась.

      – Договаривай, – потребовал Рузов и в ожидании замер.

      – Все чего-то боятся: болезней, старости, одиночества. А ты? Ты боишься?

      – Боюсь, – выдавил из себя Михаил.

      – Все мужчины боятся смерти, – подсказала ему Эльза, ей показалось, что она знает ответ.

      – Ошибаешься. – Голос Рузова стал глухим. – Больше всего на свете я боюсь того, что моя Машка вот так же, как я, по чужим койкам шарится.

      – Кто? Машка?! – расхохоталась Эльза и уставилась на Михаила, как на умалишенного: – Ты и правда больной.

      – Я нормальный, – оборвал ее Рузов и ушел, отчаянно ругая себя за откровенность: признаться в том, что ты, многократно неверный, ревнуешь собственную жену, было непросто.

      «Главное, чтобы ни в кого не влюбилась», – попросил поблажки у судьбы Миша, после разговора с Эльзой все чаще и чаще задумывавшийся о неотвратимости расплаты за неправедный образ жизни. Эта же мысль омрачала и Машенькино существование, отчего та взывала к небесам с аналогичной просьбой: «Никакой любви мне не надо!» Одним словом, то ли не по адресу обращались, то ли преумноженный страх обоих сработал, как магнит, но случилось то, что случилось. В Машенькиной жизни появился Он, высокий иногородний брюнет, с тремя детьми и женой с модельной внешностью. Звали брюнета Феликс.

      – Какое красивое имя! – млела в его объятиях Маша и обещала хранить верность. Муж при этом в расчет не брался, потому что муж – это нечто вроде хронического насморка – ничем не выведешь. Да и не надо, потому что его Машенька тоже любит и жалеет. Оказывается, можно любить обоих, а она, дурочка, не верила.

      – Не верила, пока не встретила тебя, – прижималась Маша к Феликсу и плакала от невыносимого счастья.

      – Не плачь, – уговаривал ее иногородний брюнет и, будучи на редкость сентиментальным, еле сдерживался, чтобы тоже не разрыдаться. – Ты принесла в мою жизнь радость. Ты сделала меня самым счастливым человеком на свете. Ты и дети.

      – А Майя? – Машенька относилась к жене своего любовника с подчеркнутым уважением, называла ее по имени и была чистосердечно признательна той за то, что сберегла любимого для нее.

      – А Майя не в счет, – мрачнел Феликс и спутанно объяснял: – Понимаешь, это данность. Со счетов не сбросишь. Я человек порядочный: семью не брошу. Но люблю-то я только тебя. Веришь?

      Сначала в словах любовника Маша сомневалась, а через полгода головокружительных встреч на нейтральной территории вдруг произнесла то же самое: люблю, мол, и жизни ни с кем другим теперь для себя не вижу.

      – Переезжай в Питер, – попросил ее Феликс и пообещал взять на полное содержание.

      – Не