На фиг нужен!. Татьяна Булатова

Ируську из города.

      – Вы что? С ума сошли?! – возмутилась Машенька, представив, как будет изображать беременную в свои-то сорок четыре года при помощи подручных средств.

      – А чё такого-то, дочь? – взялась уговаривать ее свекровь. – Чай, не всю жизнь с курдюком ходить!

      – Не всю, – согласилась с ней Маша и иронично добавила. – Всего-то полгода.

      – А что, на эти полгода у тебя какие-то особые планы? – ехидно уточнил Рузов, несколько задетый Машенькиной нерешительностью. С его точки зрения, первое, что она должна была сделать как мать, так это броситься спасать честь дочери вместо того, чтобы торговаться. – Не о себе в этой ситуации надо думать, – назидательно изрек он, присев рядом с матерью.

      – О тебе, – огрызнулась в ответ Маша, быстро просчитавшая, на какие жертвы ей придется идти ради условного спасения семейной чести. – Я подумаю, – пообещала она свекрови и поставила жесткое условие – сначала поговорить с Ирой.

      – Ну, Иринку я беру на себя, – самоуверенно взялась за дело Марина Леонидовна, наивно полагая, что имеет на внучку хоть какое-то влияние.

      – Что-то я сомневаюсь… – призадумалась Машенька и оказалась права: дочь категорически отказалась прислушаться к бабкиным увещеваниям и пригрозила, что уйдет на квартиру.

      – А деньги откуда? – резонно задала вопрос Марина Леонидовна, но быстро пошла на попятный, заприметив презрительный взгляд внучки. – Я ж не гоню тебя, Ир, живи, пожалуйста, – затараторила она, понимая, что этим вопросом подорвала доверие в свой адрес.

      – Конечно, не гонишь, – со слезами в голосе проговорила Ирина и чуть слышно добавила: – Никто меня не гонит, а пойти некуда.

      – А я на что?! – вскочила Марина Леонидовна и закружила вокруг внучки. – Думаешь, не справимся?! Еще как справимся! Бог даст, годок-другой проживу, а там – время покажет. Знаешь, как говорят: «Человек полагает, а господь располагает». Глядишь, и мамка с папкой остынут, тоже помогут.

      – Они себе-то помочь не могут, – в точку отметила Ирина и обняла бабку, по-старчески прильнувшую к ней со словами: «И без них справимся».

      О том, что «Иринка вычеркнула их из своей жизни», Марина Леонидовна донесла детям незамедлительно:

      – Не принимает, – вздохнула она и, насупившись, посоветовала: – А вы все равно просите. Все-таки кровь родная, глядишь – сподобится.

* * *

      Но ни Ирина не сподобилась, ни ее родители особо настаивать не стали. И не потому, что не любили свою дочь, а потому что решать проблему на расстоянии им казалось смешно. «Пусть перебесится», – обозначили Рузовы свою позицию и переключились на вопрос первостепенной важности: как жить дальше? Ответ на него они знали оба, но почему-то медлили: то Миша не может при подаче заявления о расторжении брака присутствовать, то Маша. Причем не нарочно: само по себе так получалось, как будто не время пока.

      «А если и правда рано об этом думать?» – задавали они себе этот вопрос поочередно, не замечая, как легко придумывается очередной повод для того, чтобы ничего не предпринимать.

      – Просто