.

своего влияния. Никто внешне не будет называть себя «сциентистом», – данный термин сам по себе звучит как какая-то болезнь. Но эмпирико-научное предприятие слишком часто скрытно и явно отвергает иные подходы как нечто не являющееся равно достоверным. Я же подчеркиваю, что хотя лишь немногие открыто признаются в том, что они сциентисты, на самом деле, многие таковыми по факту являются. «Эмпирическая верификация» все еще правит бал в философском и психологическом мэйнстриме, то есть речь идет о «верификации при помощи органов чувств или их продолжений». В принципе, не особо-то что-либо и признается. Как же иначе объяснить факт, что всего несколько лет назад Юргену Хабермасу, – которого многие (включая и меня) считают величайшим философом из ныне живущих, – пришлось посвятить целую книгу опровержению позитивизма и отражению его натиска? (Речь идет о книге, чей первый абзац содержит пронзительный комментарий: «Наше отречение от рефлексии [ока разума] есть позитивизм».) Если эмпирический позитивизм и мертв, то это довольно резвый мертвец.

      Но основная причина исследования сциентизма и его противоречий заключается попросту в том, чтобы использовать его в качестве примера всепронизывающей категориальной ошибки, дабы лучше понять все то, что входит в состав подобной ошибки. Мое итоговое заключение состоит в том, что общая интегральная парадигма – или любая всеобъемлющая исследовательская парадигма вообще – должна использовать и интегрировать все три ока, а посему необходимо с самого начала очертить соответствующие роли каждого из них. Если они не очерчены, тогда наша «всеобъемлющая парадигма» может оказаться открыта для сциентизма, ментализма или спиритуализма, каждый из которых представляет собой категориальную ошибку, причем, на практике, смертельную.

Но можно ли это верифицировать?

      Чтобы избежать сциентизма, или исключающего эмпиризма, следует просто осознать, что эмпирическое знание не является единственной формой знания; за его пределами существует еще и ментально-рациональное, и созерцательно-духовное знание. Однако если это так, тогда каким образом можно верифицировать, или проверить, эти «более высокие» формы знания? Если не найти эмпирического доказательства, то что нам остается?

      Это кажется проблемой по той причине, что мы не видим, что все достоверное знание, в основе своей, сходно по структуре, а посему сходным образом может быть верифицировано (или опровергнуто). Иными словами, все достоверное знание – в любой из сфер – состоит из трех базовых компонентов, которые мы назовем предписанием, озарением и подтверждением. Но сама эта тема настолько запутана и сложна, что мы посвятим целую главу (следующую) исключительно ей. Здесь же я хотел бы просто сделать введение в основные положения нашей аргументации, чтобы мы лучше подготовились к подробностям, которые последуют ниже. По сути, мы просто предложим следующее: все достоверное знание – в любой из сфер – в самом фундаментальном смысле состоит из трех базовых компонентов:

      1. Инструментальный,