Власть нулей. Том 2. Наталья Горская

Выбор пал на молодёжь. Точнее, на её тупой гормональный энтузиазм. Так начиналась эпоха студенческих стройотрядов, окутанных романтикой путешествий и самоотверженного труда на благо страны. В бурные годы Оттепели и появилась эта глупая и даже где-то дикая мода: из столицы залезть за Можай и начать там всё с нуля на каких-нибудь стройках века, нефтеразработках, запусках ГЭС, ТЭС, АЭС или просто в ужасном русском сельском хозяйстве. А зачем всё начинать с нуля? Что такого привлекательного в этом нуле? Под нуль полетела и столичная прописка, и нужные связи, и непыльная работа, и всё прочее, что стало так важно в современной жизни, когда без прописки и связей ты никто и звать тебя никак. Да за это надо уголовную ответственность вводить, чтобы другим «двадцатипятитысячникам» неповадно было вот так спускать завоевания предков до нуля! Знал бы прадед – отодрал бы розгами.

      Молодёжь толпами уезжала из европейской части России куда-то вдаль и вглубь. Какой советский фильм тех лет ни увидишь, а его герои непременно едут куда-то на Восток. Это нынешние напирают как раз со всех сторон на столицу, и именно там находят своё место и судьбу, вспоминая провинциальное прошлое, как дурной сон или давно перенесённую неприличную болезнь. А лет пятьдесят тому назад подобное же движение происходило совсем в другом направлении. Под звуки оркестра на вокзалах, под транспарантами «Спасибо Партии за высокое доверие!». Доверили дуракам сгинуть в глуши! Стройки коммунизма объявить-то объявили, но вот об элементарных условиях для жизни забыли, как всегда, как о пустяке каком-то. Да ещё некоторых уезжающих обвиняли в погоне за длинным рублём. Господи, какой там «длинный рубль» в стране, где тихоходную «Волгу» ждали годами, получали за десятилетия тяжелейшего труда или по величайшему блату! Говорили: «А этот рвач приехал с Севера и… магнитофон себе купил! Во жируют-то, наглецы». Как же всё-таки изменилась наша жизнь и её ценности за последние годы. А главное, как резко.

      Наступили времена, когда потеря столичной прописки стала ощущаться так явственно и остро, что у Рудольфа Леонидовича даже испортились отношения с родителями. Только отец заводил свою шарманку про героический труд в каком-то МТСи жизнь в вагончиках, как сын сбивал его с этих речей взглядом «кто тебя туда… точнее, сюда гнал?!». Отец поначалу горячился, заводился:

      – Зато у нас была страна, а вы попрятались по своим иномаркам и в упор своих же соотечественников не видите! По головам друг друга шагаете и считаете это силой характера. А это не сила, а безродность. Люди без рода, без страны, без племени! Мы страну обустраивали «от Москвы до самых до окраин», а вы её теперь выгодно распродали. Мы беспокоились, как там наш Дальний Восток живёт, как в Сибири дела, а вы теперь по федеральной трассе едете на своих лимузинах, да только использованные презервативы и пустые бутылки в окно вышвыриваете, как будто там, за окном, ваш мир и заканчивается. Не страна даже, а целый мир, так что не грех в это чужое пространство свои отбросы швырнуть.