Магия любви. Джоанна Линдсей

радоваться. Однако одного взгляда на отца ему хватило, чтобы мгновенно опомниться и уехать, пообещав прислать Конни. Больше его не видели: гостиная оказалась слишком мрачным для него местом. Уоррен не удивился, услышав имя Конни. Имя это принадлежало мужчине, и, судя по тому, что он слышал, это был лучший друг Джеймса, такой же бывший пират. Уоррен уже виделся с ним однажды, в доме Энтони, когда шурин и зять забыли ради Джорджины свою вражду. «Ненадолго, черт меня побери», – как сказал бы его зять.

      Уже половина пятого. Тут в комнату вошла Реджина, Дрю и Томас следовали за ней по пятам. Она спешила поделиться новостью с дядей, ничего не сообщая пока никому другому. Но улыбка говорила сама за себя. Все их молитвы были услышаны Всевышним; присутствующие сразу оживились, заулыбались, задвигались и зашумели. От этого радостного гула проснулась Эми, даже Бойд очнулся от своего забытья. Но Джеймсу мало было улыбки, он жаждал слов.

      Реджина, прекрасно понимая его состояние, подошла к дядюшке, положила руки ему на плечи и объявила:

      – У тебя дочь, и они обе, и мать, и дитя, прекрасно себя чувствуют.

      Не помня себя от счастья, Джеймс стиснул племянницу в объятиях так, что она вскрикнула с гримасой боли.

      Он сразу выпустил ее и со смехом обернулся, ища глазами Энтони:

      – Ну, где этот чертов бокал?

      Энтони все еще держал бренди в руке. Джеймс осушил бокал и поставил его на каминную полку. Затем сгреб брата в объятия. Тот, разумеется, выдержал медвежьи тиски, но в конце концов промычал:

      – Бог мой, Джеймс, надеюсь, ты не собираешься так набрасываться на Джордж? И уж тем более не плачь. Я, правда, плакал. Но мы оба не можем показать сейчас себя такими ослами.

      Джеймс только глуповато хмыкнул и похлопал брата по спине. Он был так счастлив, что на него было больно смотреть. Уоррен подумал, что никогда прежде не видел столько чувств на лице этого человека. Кроме того, еще несколько минут назад, когда они не находили себе места от тревоги и беспокойства за одну и ту же дорогую им женщину, между ними не существовало и тени вражды.

      Когда Джеймс повернулся и встретился глазами с Уорреном, тот сказал, ухмыляясь:

      – Даже не думай об этом. Я тебе не дамся.

      Уоррен имел в виду бурные объятия, в которые заключал Джеймс на радостях тех, кто его поздравлял, но поскольку с того самого момента, как Реджина принесла утешительные известия, Уоррен не переставал улыбаться, Джеймс улыбнулся в ответ, и они пожали друг другу руки.

      Поздравления, объятия, похлопывания по спине, рукопожатия продолжались еще долго. Джеймс рвался к жене, но Реджина заверила его, что Джорджина сразу уснула, а доктор с Шарлоттой занялись ребенком.

      Наконец появилась Рослин, усталая, но улыбающаяся. Она почти упала в объятия своего мужа и сказала Джеймсу:

      – О, она так прекрасна. Без сомнения, из рода Мэлори. Эта не будет похожа на Тони.

      С ее слов все поняли, что родилась блондинка.

      Джеймс, немного пришедший