Ночные шорохи. Джудит Макнот

и капитан, стараясь произвести впечатление на Сару своей деловитостью, схватил трубку. – Ингерсолл, – отрывисто произнес он.

      – Насколько я знаю, это номер Слоан Рейнолдс, – отозвался вежливый, но властный мужской голос. – Говорит ее отец.

      Ингерсолл взглянул на часы. Через три минуты у группы Слоан занятия.

      – У нее вот-вот начнется урок по самообороне. Не могли бы вы позвонить позже?

      – Я предпочел бы поговорить с ней сейчас.

      – Минутку.

      Ингерсолл нажал кнопку.

      – Рейнолдс! Вам звонят. Это ваш отец.

      Слоан, бросив два кусочка сахара в чашку, рассеянно ответила:

      – Это, должно быть, какая-то ошибка. У меня нет отца.

      Очевидно, столь смелое заявление вызвало такой неподдельный интерес, что шум в комнате мгновенно упал на несколько децибел.

      – Такого быть не может. У каждого человека есть отец, – резонно возразил Ингерсолл.

      – Я хотела сказать, что в жизни его не видела, – поправилась Слоан. – Наверное, ищут кого-то другого.

      Ингерсолл, пожав плечами, снова поднял трубку.

      – Кому вы звоните?

      – Слоан Рейнолдс, – нетерпеливо бросил мужчина.

      – Представьтесь, пожалуйста.

      – Картер Рейнолдс.

      Челюсть Ингерсолла от неожиданности отвисла:

      – Вы сказали – Картер Рейнолдс?

      – Именно. И хотел бы побеседовать со Слоан.

      Ингерсолл выпрямился, сложил руки на груди и уставился на Слоан со смесью недоверия, благоговения и даже некоторого осуждения.

      – Имя вашего отца, случайно, не Картер Рейнолдс?

      Имя известного на всю страну финансиста-филантропа из Сан-Франциско произвело впечатление разорвавшейся бомбы. В гудящей голосами комнате воцарилась неловкая, напряженная тишина. Слоан замерла на секунду, забыв о чашках с дымящимся кофе, но тут же взяла себя в руки и подошла к столу. На давно знакомых физиономиях теперь читались совершенно непривычные для Слоан чувства: подозрение, изумление и, кажется, зависть. Даже Сара воззрилась на нее, будто никогда не видела раньше. Ингерсолл взял у Слоан чашку, но не сдвинулся с места, очевидно, желая не пропустить ни слова из столь волнующего разговора.

      Но Слоан было абсолютно все равно… Говоря по правде, она уже никого и ничего вокруг не замечала. Подумать только, за все эти годы она не получила даже поздравительной открытки на день рождения от своего исчезнувшего родителя, и ей совершенно безразлично, по какой причине он вдруг возжелал напомнить о себе. Она постарается вежливо, но твердо довести это до его сведения.

      Девушка поставила на стол чашку, решительно откинула волосы, взяла трубку и поднесла к уху. Странно, и рука почти не дрожит.

      – Слоан Рейнолдс у телефона.

      До сих пор она никогда не слышала этого голоса… сдержанный, спокойный, с едва уловимыми веселыми нотками…

      – Звучит очень профессионально, Слоан. Совсем как настоящий полицейский.

      Он не смеет одобрять или не одобрять ее! И вообще не имеет никаких прав на нее