Небо над бездной. Полина Дашкова

меняется по мере продвижения адепта. На первых ступенях – высокий процент галлюциногенов. На последних – только биостимуляторы. Вы можете отказаться. Я уверен, вы будете проходить сразу девятую или десятую.

      – А если, допустим, пятую или шестую?

      – Нет. Они не станут тратить время на эти формальности. Они и так слишком долго ждали. Слушайте главное. Примерно через год вы сумеете создать схему строго научного объяснения действия препарата, вы дадите им гарантию.

      – Стоп. Хоту сколько лет?

      – Никто не знает.

      – Как? Но ведь у него должны быть какие-то документы, официальная дата рождения.

      – Последняя официальная дата – тысяча девятьсот тридцать пятый. Но документы врут. Он мог родиться сто, двести, триста лет назад и проживет еще столько же.

      – Макс, вы же врач, разумный человек. Неужели вы верите тому, что говорите?

      – Достаточно взять у него анализ крови.

      – И обнаружить, что в жилах его течет клюквенный сок? – Соня едва сдерживала нервный смех.

      – У меня нет времени и сил объяснять вам то, что вы все равно очень скоро узнаете сами. Хот другой.

      Не совсем человек. Я хотя бы предупредил вас, меня не предупреждал никто, мне пришлось пережить шок. Потом я, конечно, привык, нашел для себя какие-то приблизительные объяснения, ну, просто, чтобы не свихнуться. Семь лет я был его придворным врачом.

      Соня впервые взглянула прямо в глаза Максу и удивилась. Не было в них ни тени безумия. Только тоска и усталость.

      – Хорошо, Макс, я готова принять вашу логику. Но вы забыли одну деталь. Когда Хот излагал мне свои планы, речь шла о том, что сначала я должна ввести препарат себе, а потом ему.

      – Именно так вы и сделаете.

      – Я могу умереть, вам это не приходило в голову?

      – Нет, Соня, вы от вливания не умрете.

      – Интересно. Стало быть, вы поняли принцип действия?

      – Невозможно понять, это не для разума, это скорее из области чувств. Меня бы вливание убило. И Хота убьет. Кстати, Кольта тоже убьет, учтите это, на всякий случай. А вы, Соня, будете жить, очень долго, невероятно долго.

      – Спасибо, – Соня усмехнулась, – не уверена, хочу ли я этого. Но все-таки какое-то объяснение должно быть. Приблизительное. Чтобы не свихнуться.

      – Оно есть. Перечитайте записи профессора Свешникова. Займитесь нейропептидами.

      Они вышли из кофейни. Небо расчистилось, выглянуло солнце.

      – Макс, нейропептиды были открыты в конце шестидесятых двадцатого века. Свешников не мог знать о них.

      – Не важно. Он выявил биохимический эквивалент эмоций, он назвал это ДДФН. Доказательство для Фомы неверующего. Материальное, биологическое подтверждение первичности Духа.

      – Макс, я не помню этого. Я почти наизусть знаю записи Михаила Владимировича, но этого не помню, – тихо заметила Соня.

      – Отправляйтесь домой, – сказал Макс, – включите телефоны, позвоните Зубову, скажите, что готовы лететь в Вуду-Шамбальск, готовы