Промзона. Филимон Грач

сейчас, чехча! Так мы их и за сто лет не вычислим, переносчиков этих!

      – Я не согласен! – Сержант резко вырвал ружьё из цепкой руки товарища, – у инфицированных был разный всегда диагноз!

      – Ну да, ну да… – Кит выставил ладонь вперёд, словно успокаивал здоровяка, – только бывают носители, Сержант, а бывают переносчики! Этот… – он миролюбиво кивнул головой в сторону дохляка у печки, – не переносчик! Я тебе зуб даю!

      Инцидент был вскоре исчерпан. Больного решили не трогать, пока тот сам не оклемается. После как всегда бросили жребий, кому этой ночью в тепле спать придётся, а кому опять до утра шастать под дождём по Промке, отслеживая нежелательных гостей из Медного Города. Хотя, «до утра» – это слишком сильно сказано! Ночь в Промзоне не известно откуда начало своё берёт и почему-то никогда не заканчивается.

      Кому повезло однажды побывать в Медном Городе, а потом вернуться живым обратно, рассказывают, что там напротив, от надраенной меди так бликами лупит по глазам, что недолго и зрения лишиться. А ещё, что там есть особые зоны, где свет, отражённый от медных скульптур в луч фокусируется специально, замешкаешься на минуту и фатальный ожёг тебе обеспечен. В этом суть эгрегора и заключается, чтобы сначала приманить, а потом уничтожить.

      По закону подлости заступать в караул опять пришлось Манулу с Лаки Мэном. Им же сегодня предстояло и печку в подвале подтапливать, дабы тепло в нём сохранилось до утра, а уж там и и время Кита опять настанет.

      – «Ребят, вас словно сглазил кто-то!» – сочувственно подначил Кит, перед нарядом снабжая обоих двумя банками трофейного энерджайзера и пачкой крепких сигарет из неприкосновенного запаса.

      Делать было нечего, те подняли опять воротники, взяли одну на двоих плащ-палатку, котомку с провиантом и оружие, вжали головы в плечи и нехотя побрели на выход. За тёплой чертой протопленного подвала их опять поджидала промозглая ночь у которой не было ни начала ни конца.

      Остальные счастливчики тутже завалились спать, ногами придвинувшись поближе к печке и улегшись на тонкой мешковине, постеленной поверх обычных досок на полу. Могли бы и нары себе сколотить давно, да только лишний шум в этом районе поднимать было нельзя, в Промке эта мера вынужденная, что б «блестящие» опять не засекли их новый лагерь.

      Кит в эту ночь долго не спал, всё сидел каракули какие-то чертил на листке бумаги, да иногда поглядывал за спящими.

      Их здесь всех объединяет похожая судьба и один и тот же мучительный вопрос не даёт всем покоя: «где же конкретно выход у эгрегора находится, если не в Промке он? В Медяшке?» – Вспоминая рассказ Тайки, Кит по памяти пытался изобразить на листке бумаги символы «ментального конденсата».

      С её слов, у христиан, к примеру, этот выход он как бы в двух квадратах располагается. Причём, схематично второй в виде равностороннего ромба в первый вписан, а в их центре соразмерная вертикаль стоит, их границ она не касается и перечёркнута четырьмя или пятью, одной над другой расположенными параллельными