Русские сказки, богатырские, народные. Михаил Чулков

не допуская его к таковому унижению, говорила:

      – Я была бы непризнательна за усердие ваше к нашему дому, являемое вами в столь опасном предприятии и к тому же весьма трудном для избавления моего брата: если бы захотела стать причиной ваших мучений. Склонность ваша к дочери моей составляет верх её благополучия, и я не буду препятствовать действию приятного вашего голоса, которым вы в бытность свою еще птицей, воспламенили её сердце. И в залог верности слов моих, я сейчас даю я вам её руку. – Она кликнула дочь свою, которая вошла к ним, закрытая покрывалом.

      Неожиданное свершение желаний Гассана, привело его в такой восторг, что он, считая себя счастливейшим из смертных, не дал Мулом-бабе выговорить, и бросясь к ногам Гироулы, заговорил голосом, наполненным нежности:

      – Божественная Гироула! Вы видите у ног своих человека, плененного вашей красотою с первого же брошенного на вас взора. Я изъясняю теперь то, чего вы не могли разуметь из движений и песен моих, когда я был еще птицею. Не ставьте же мне в вину того, что я осмелился просить руки вашей без вашего на то согласия. Почтение, которым я обязан вашему достоинству или, лучше сказать, любовь безнадежная мне в том препятствовала. Но когда счастье мое столь велико, что и родительница ваша на то согласна; то от вас одной зависит совершить мое благополучие или вечное несчастье. Поведайте же мою судьбу.

      Гироула пришла в смятение, и стояла безмолвная. Но её мать пришла ей на помощь. Она потребовала от дочери доказательств повиновения, дав согласие на желание Гассана. Она подняла юношу, лежавшего у ног её дочери, и сняв с нее покрывало, обнажила столько прелестей, собранных в лице ее, сколько заключило бы сияние красоты в самой богине любви. Стыд, рассыпавший розы на щеках ее, умножил те прелести, которые проницают во внутренность души. Взор скромный, но решительный, явил Гассану его счастье, хотя был с препровождаем ловами, что благополучие её состоит только в том, что было бы угодно её матери. Все совершилось для счастливого Гассана. Он поцеловал прекрасную руку Гироулы, которую подала ему Мулом-баба.

      Он бы еще долго пробыл во сладостном этом восторге, если бы благоразумие не напомнило ему того, что прежде следует оказать услугу Падманабу, и тем, загладив прежний свой проступок, стать более достойным внимания Гироулы и её матери. И так против воли вынужден он был оставить предмет своей нежности, и сказать, что настало время ему начать предприятие, и что не осталось уже ему желать иного, кроме благополучного ему окончания.

      – Ступай же, сын мой, – говорила ему Мулонбаба; – я не буду называть тебя иначе с этого времени: иди совершить наше общее желание! От твоей неустрашимости и любви к Гироуле все зависит. Но для отвращения некоторых неудобств в пути твоем, возьми этот пузырек, – продолжала она, подавая ему склянку. – Одна капля состава, в нем содержащегося, имеет силу избавлять человека от голода и жажды. Прощай же и знай, что отсутствие твое будет нам чувствительно.

      Гироула, хотя ничего не говорила;