ЦДЛ. Лев Халиф

/ Уже вздернут за голос / Автоматная очередь дошла бы куда быстрее / Вот она – современная русская плаха / Мама Родина, я целую тебя в рот! / И почему человек с выбитыми зубами не звучит так гордо? / Всю жизнь нас Европа с толку сбивала / Моноложка / Рекорд трагизма / Эпилог

      Однажды в Москве на улице Герцена я увидел малыша, перебегающего дорогу в ЦЭДЭЭЛ.

      Еще секунда и… Я бросился и выхватил его буквально из-под самых визжащих колес.

      Я хотел было отшлепать мальчишку. Но он обернулся ко мне, разжал свои тысячелетние морщины и прохрипел: «Ты что, спятил?» Это был детский писатель Коринец.

      И вдруг я понял, спасибо случаю:

      ЦДЛ – ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ДОМ ЛИЛИПУТОВ!

      Три карлика в дверях. Как на засекреченном заводе.

      Мини-диктатура. Мини-администрация! Уполномоченная принюхиваться к входящим писателям.

      Кто ее уполномочил? Долг?

      Правления… Правления… Правления… Неисчислимые правления… Даже в клубе – иерархия вышибал. Из числа писателей, забывших свое святое назначение – писать. Пусть без святости. Хоть как-нибудь.

      Но какое там писать! Все хотят – управлять. Даже неуправляемым подтекстом. Который нет-нет да и проскользнет кое у кого.

      Грызня у штурвала. Столпотворение. Подпиленное чувство когтя. Локоть, толкающий под ребро.

      Мир да совет…

      Нет мира под фикусами ЦДЛ.

      Есть совет.

      Да что он посоветует?!

      Есть товарищеский суд.

      Да какие они товарищи?!

      Неимущие. Ни таланта и ни отчества. Ничего, кроме почерка. И то корявого и ученического. Затерянный в толпе подобных, незаменимый для анонимок и доносов – им они пытаются писать оригинально!

      Все хотят быть писателями.

      Врачи в писательской поликлинике и те перестали лечить – пишут.

      Администраторы имитируют задумчивость – пишут.

      Первый карлик ЦДЛ, кажется, родственник известного булочника Филиппова, который спекся в 1917 году. Помнит анекдоты про артистов – принят в Союз писателей. Анекдот!

      Заготовители картошки, маршалы и генералы, малооплачиваемые инструкторы райкультуры и всяческие начальники, массовики и затейники, культуртрегеры и осведомители… Вся большая и малая номенклатура, вспоминальщики и вспоминальщицы, смутные веды и явные ведьмы – все кому не лень, кто хоть как-то умеет держать в руках и подслюнивать карандаш… Все прут в писатели.

      Даже убежавший директор мебельного магазина и тот на Западе стал обозревателем, специалистом по советской литературе.

      Сановник идет в литературу со свитой. Приближенные разбредаются по жанрам.

      При всем кажущемся вавилонстве и неразберихе – здесь тем не менее четкий порядок. Как в казарме – субординация и чинопочитание. Попробуй здесь остаться самим собой!

      В музыке надо иметь слух и знать ноты.

      В футболе – ноги.

      В живописи – глаз и набитую плакатами руку.

      Владычица дум – ЛИТЕРАТУРА. Пара слов, сказанных