Записки генерала Жихарева. Роман ужасов. Вадим Голубев

разверстки и диктата большевиков. Вместе с военными – делегатами Х съезда большевистской партии – Пашка оказался на подступах к Кронштадту. В его задачи входила ликвидация взятых в плен мятежников. На штурм города-острова шли по льду Финского залива. Когда Жихарева везли в город на санях, он видел сплошной ковер из трупов атаковавших, раскинувшийся на три километра. Льда под телами не было видно. Были забиты трупами и полыньи, образовавшиеся от разрывов снарядов. Масса убитых лежала на улицах города. В Кронштадте Пашка встретил Ворошилова.

      – Единственная надежда на тебя, Паша! – обнял тот Жихарева. – Пленных скопилось несколько тысяч. Кормить нечем, медикаментов своим не хватает. Казематы крепости могут вместить только половину сдавшихся мятежников. Выручай, брат! Ты у нас – крупный специалист.

      В главном дворе крепости сидели и лежали на снегу несколько тысяч человек. Среди черно-серого моря матросских бушлатов и солдатских шинелей пятнами выделялись коричневые кожанки и синие поддевки рабочих. С галерей форта на них было направлено десятка два пулеметов. Договорившись с вновь назначенным комендантом из большевиков о порядке размещения пленных в казематах, Пашка приказал мятежникам подняться и рассчитаться «на первый-второй».

      – Четные номера, шаг вперед! Направо! Первая ко мне шеренга, шагом марш! – отдавал приказания комендант.

      Более полутора часов ушло на размещение пленных в казематах, а Пашке казалась, что двор все еще полностью забит людьми. Наконец, комендант доложил, что все отобранные размещены по помещениям.

      – Все битком забито! – отдувался он, утирая пот со лба.

      – Пулеметчики, готовсь! – скомандовал Жихарев. – Пли!

      Разом ударили двадцать пулеметов. Крики и стоны взмыли над двором. Аккуратно, рядами падали пленные, окрашивая снег кровью. Когда все полегли, Пашка махнул браунингом:

      – Чекисты, за мной!

      На решетке калитки, ведущей с галереи во двор, повис старый матрос. Он задыхался, кровь ручьем текла из его рта. Выстрелом в глаз Пашка прервал мучения старика. Лязгнул засовом комендант, пропустив Жихарева вперед. Труп старика оторвался от калитки и мазнул окровавленной головой по новой бекеше Жихарева.

      – Оттащите эту падаль! Сука! Новую бекешу изгадил! – выбил Пашка ударом ноги второй глаз покойнику.

      Живо принялись три десятка чекистов за дело. Затрещали одиночные выстрелы. Пять раз перезаряжал Жихарев свое оружие. Последних пристреливали уже в сумерках. Неясный, но зловещий гул донесся откуда-то из-под земли.

      – Товарищ, комендант! Учуяли пленные, что их дружков расстреляли. Такое творят! – подбежал перепуганный красноармеец.

      Когда Жихарев с подручными вышел из двора, он почувствовал, что его ноги промокли. Посмотрел вниз – сапоги до колена в крови. В крови были и полы бекеши. Такой же вид был у коменданта и чекистов. Оставляя кровавые следы, команда спустилась в подвал. Бесновались, рвали решетки, пытались выбить стальные двери матросы.

      – Запоры