Кюхля. Юрий Тынянов

отвечает Ване:

      – Он совсем как паяс.

      Адмирал начинает сердиться. Он стучит палкой. Одновременно стучит палкой и барон. Адмирал подзывает дежурного чиновника и говорит ему:

      – Его превосходительство намерен сегодня нас принять?

      – Простите, ваше превосходительство, – отвечает чиновник, – его превосходительство кончает свой туалет.

      – Но мне нужен Алексей Кириллович, – говорит выходя из себя адмирал, – а не туалет его.

      – Немедля доложу, – чиновник с полупоклоном скользит в соседний зал.

      Через минуту всех зовут во внутренние комнаты. Прием начинается.

      К адмиралу подходит щеголь в черном фраке и необыкновенном жабо, крепко надушенный и затянутый. Глазки у него живые, чуточку косые, нос птичий, и, несмотря на то, что он стянут в рюмочку, у щеголя намечается брюшко.

      – Петр Иванович, – говорит он необыкновенно приятным голосом и начинает сыпать в адмирала французскими фразами.

      Адмирал терпеть не может ни щеголей, ни французятины и, глядя на щеголя, думает: «Эх, шалбер» (шалберами он зовет всех щеголей); но почет и уважение адмирал любит.

      – Вы кого же, Василий Львович, привезли? – спрашивает он благосклонно.

      – Племянника, Сергей Львовичева сына. Саша, – зовет он.

      Саша подходит. Он курчавый, быстроглазый мальчик, смотрит исподлобья и ходит увальнем. Увидя Вильгельма, он смеется глазами и начинает за ним тихо наблюдать.

      В это время из кабинета министра выходит высокий чиновник; он держит в руках лист и выкликает фамилии:

      – Барон Дельвиг, Антон Антонович!

      Бледный и пухлый мальчик с сонным лицом идет неохотно и неуверенно.

      – Комовский!

      Крохотный мальчик семенит аккуратно маленькими шажками.

      – Яковлев!

      Маленькая обезьяна почти бежит на вызов.

      Чиновник вызывает Пущина, Пушкина, Вильгельма.

      У министра жутковато. За столом, покрытым синей скатертью с золотой бахромой, сидят важные люди. Сам министр – с лентой через плечо, толстый, курчавый, с бледным лицом и кислой улыбкой, завитой и напомаженный. Он лениво шутит с длинным человеком в форменном мундире, похожим не то на семинариста, не то на англичанина. Длинный экзаменует. Это Малиновский, только что назначенный директор Лицея. Он задает вопросы, как бы отстукивая молоточком, и ждет ответа, склонив голову набок. Экзамен кончается поздно. Все разъезжаются. Яковлев на прощанье делает такую гримасу, что Пушкин скалит белые зубы и тихонько толкает Пущина в бок.

      III

      19 октября Вильгельм долго обряжался в парадную форму. Он натянул белые панталоны, надел синий мундирчик, красный воротник которого был слишком высок, повязал белый галстук, оправил белый жилет, натянул ботфорты и с удовольствием посмотрел на себя в зеркало. В зеркале стоял худой и длинный мальчик с вылупленными глазами, ни дать ни взять похожий на попугая.

      Когда в лицейском коридоре все стали строиться, Пушкин посмотрел на Вильгельма и засмеялся глазами. Вильгельм покраснел и замотал головой, как будто