Кюхля. Юрий Тынянов

берет свою тетрадку, кладет в карман два сухаря, одевается. Окно не затворено с вечера – нарочно. Он осторожно обходит кровать маленького Мишки, брата, и лезет в окно.

      В саду оказывается жутко, хотя ночь светлая.

      Они тихо идут за угол дома – там они перелезут через забор. Перед тем как уйти из отчего дома, Вильгельм становится на колени и целует землю. Он читал об этом где-то у Карамзина. Ему становится горько, и он проглатывает слезу. Сенька терпеливо ждет.

      Они проходят еще два шага и наталкиваются на раскрытое окно.

      У окна сидит барон в шлафроке и ночном колпаке и равнодушно смотрит на Вильгельма.

      Вильгельм застывает на месте. Сенька исчезает за деревом.

      – Добрый вечер. Bon soir, Guillaume, – говорит барон снисходительно, без особого интереса.

      – Добрый вечер, – отвечает Вильгельм, задыхаясь.

      – Очень хорошая погода – совсем Венеция, – говорит барон, вздыхая. Он нюхает флакончик. – Такая погода в мае бывает, говорят, только в високосный год.

      Он смотрит на Вильгельма и добавляет задумчиво:

      – Хотя теперь не високосный год. Как твои успехи? – спрашивает он потом с любопытством.

      – Благодарю вас, – отвечает Вильгельм, – из немецкого хорошо, из французского тоже.

      – Неужели? – спрашивает изумленно барон.

      – Из латинского тоже, – говорит Вильгельм, теряя почву под ногами.

      – А, это другое дело, – барон успокаивается.

      Рядом раскрывается окно и показывается удивленная Устинья Яковлевна в ночном чепце.

      – Добрый вечер, Устинья Яковлевна, – вежливо говорит барон, – какая чудесная погода. У вас здесь Firenze la Bella.[2] Я прямо дышу этим воздухом.

      – Да, – говорит, оторопев, Устинья Яковлевна, – но как здесь Вильгельм? Что он делает здесь ночью в саду?

      – Вильгельм? – переспрашивает рассеянно барон. – Ах, Вильгельм, – спохватывается он. – Да, но Вильгельм тоже дышит воздухом. Он гуляет.

      – Вильгельм, – говорит Устинья Яковлевна с широко раскрытыми глазами, – поди сюда.

      Вильгельм, замирая, подходит.

      – Что ты здесь делаешь, мой мальчик?

      Она испуганно смотрит на сына, протягивает сухонькую руку и гладит его жесткие волосы.

      – Иди ко мне, – говорит Устинья Яковлевна, глядя на него с тревогой. – Влезай ко мне в окно.

      Вильгельм, понурив голову, лезет в окно к матери. Слезы на глазах у Устиньи Яковлевны. Видя эти слезы, Вильгельм вдруг всхлипывает и рассказывает все, все. Устинья Яковлевна смеется и плачет и гладит сына по голове.

      Барон еще долго сидит у окна и нюхает флакончик с солями. Он вспоминает одну итальянскую артистку, которая умерла лет сорок назад, и чуть ли не воображает, что находится в Firenze la Bella.

      II

      Барон надевает старомодный мундир с орденами, натягивает перчатки, опираясь на палку, берет под руку Вильгельма, и они едут к графу Алексею Кирилловичу Разумовскому, министру.

      Они входят в большую залу с колоннами, увешанную большими портретами. В

2

Прекрасная Флоренция (ит.).