Летучий самозванец. Дарья Донцова

парень со шваброй. Я узнала матроса. Именно он встретил нас в день прибытия на теплоход у трапа и отвел в каюту.

      Леонид приосанился:

      – Выбросьте останки животного за борт.

      – Не положено, – заспорил Иван Васильевич. – Река – не место для отходов!

      – Хорошо, – согласился Зарецкий. – Утилизируйте это, как надо!

      – Уберите здесь и подавайте обед, – метал гром и молнии Василий Олегович. – Кто сейчас заходил в столовую?

      – Я и члены команды, – отрапортовал капитан.

      – Я спрашиваю про зверя! – добавил металла в голос кондитер. – Того, который…

      – Не знаю, – быстро перебил его Иван Васильевич. – Маргарита сказала, что он из тумана возник, а потом в нем же и растаял. Во второй половине дня наступили сложные метеоусловия, мы движемся в «молоке».

      – Наверное, это призрак боевого слона Александра Македонского, – загробным голосом заухал Никита.

      Алина подперла голову рукой.

      – Он собака. Небось от хозяина удрал.

      Иван Васильевич галантно склонил голову к плечу:

      – Не хочется спорить, но вы ошибаетесь. На судне нет животных.

      – Его тайком провели, – упорно стояла на своем диетолог, – без вашего ведома.

      – Без меня тут даже муха не чихнет! – гордо вскинул голову Иван Васильевич. – На флоте закон строгий: капитан на судне бог.

      Алина встала.

      – Когда полкан залез под стол, он сначала там возился, потом из коридора приоткрыли дверь, свистнули и сказали: «Сюда! Ко мне!» – и барбос стрелой полетел на зов.

      – Собак ростом с телефонную будку не бывает, – протянул Никита.

      – Последняя из рода Баскервилей, – шепнул мне на ухо Юра.

      – Иван Васильевич, можно я ее себе возьму? – спросил матрос, протиравший палас щеткой. – Хорошая вещь, Таньке подарю!

      Я посмотрела на него и вздрогнула: парень наклонился над бело-рыжей мохнатой кучкой. Невольно у меня вырвался вопрос:

      – Вы хотите преподнести подруге труп кошки?

      – Ну не выбрасывать же его? – хозяйственно возразил корабельный служащий, поднял шкуру, встряхнул…

      – Это моя шубка! – завизжала Вика. – Папочка! Манто сперли!

      – Оно тут валялось, – попятился юноша. – Иван Василич велел в мусор его отправить.

      – Папочка, – заканючила Вика. – Смотри, весь мех обслюнявлен, воротник пожеван!

      – Безобразие! – взорвался Леонид. – Шуба стоила пятнадцать тысяч долларов!

      – Едрена Матрена, – опешил матрос и выронил то, что я вначале приняла за безвременно погибшую кошку.

      – Пятнадцать кусков зелени? – недоверчиво повторила Алина. – Вас бессовестно надули! Телогрейка из кошки не может иметь подобную цену.

      – Любезная, я не оспариваю ваши глубочайшие познания в науке жратвы, но в скорняжном деле вы профан, – процедил Зарецкий. – На ковре лежит эксклюзивное изделие из шиншиллы. Я приобрел его на аукционе, для любимой женщины мне ничего не жаль!

      – Это кошка, – спокойно дудела в одну дуду Алина, – очень редкой породы – московская помойная.

      – Папочка, –