Детство Понтия Пилата. Трудный вторник. Юрий Вяземский

времени не назначал, и я никогда не знал, когда ты вдруг поманишь меня… Однажды я сидел в классе и слушал урок, как вдруг нашему учителю подали дощечку, и он, прочтя ее, сообщил мне: «Тебя возле моста ждет Луций Сенека Младший. Немедленно беги к нему»…

      Обычный учитель занимается с тобой в классе или на дому. – Ты всякий раз вызывал меня в какое-нибудь новое место: на берег Бетиса, в оливковую или дубовую рощу, к Трем источникам или на озеро. Причем, как я теперь понимаю, местности эти находились в определенном соответствии с той темой, которую ты хотел со мной обсудить.

      Обычный учитель не только рассказывает, но и спрашивает урок. – В ходе нашего общения говорил только ты. И даже когда задавал мне вопросы, ответы мои не дослушивал, прерывал меня и продолжал говорить.

      Школьный учитель старается разъяснить и сделать понятным то, что излагает. – Ты же как будто специально норовил усложнить изложение, к провозглашенному тезису скоро присовокуплял противоречащий ему антитезис, дабы запутать меня и сбить с толку, – как ты говорил, «для того чтобы стало яснее ясного». Ну вот, например, в первой нашей беседе, когда ты трактовал о происхождении героев…

      Ты-то сам помнишь, как ты, двенадцатилетний мудрец, учил меня героической жизни?… Я помню каждое слово, каждый жест твой и каждую местность.

      XIV. Сперва ты привел меня на берег Бетиса, в то место, где на дне были ямы, в которых прятались угри. Ты заставил меня раздеться и вместе с тобой нырять в эти ямы, подолгу задерживая дыхание. Я, разумеется, никого не поймал. Ты вытащил двух угрей и тут же отпустил их обратно в реку. А после, повалившись на горячий песок и подложив под голову кусок дерна, стал мне рассказывать о рождении Геркулеса, Персея, Ахилла и Энея: дескать, у первого и второго сам Зевс-Юпитер был родным отцом, Ахилла морская богиня Фетида родила на свет, а Энея – Венера. Долго и в деталях об этих чудесных рождениях рассказывая, ты вдруг рассердился, вскочил на ноги и объявил: «Историки сочиняют, и наш Эзоп (так ты презрительно называл нашего школьного учителя, хотя он был римлянин, и звали его Децим Апроний), наш Эзоп, – говорил ты, – врет, что настоящим героем можно стать. Можно стать, если отец у тебя – бог, а мать – богиня!»

      Но в следующий раз, приведя меня на берег реки – туда, где возле правого берега шумят и дымятся пороги, а у левого – вода течет гладко, матово и жирно, словно коровье молоко, – приведя туда, ты заставил меня забраться на один из дымящихся камней, сам оседлал соседнюю скалу и с нее, перекрикивая шум реки, стал убеждать в том, что во времена Персея и Геркулеса боги обитали в непосредственной близости от человека, но уже во времена Одиссея они от людей отдалились, и потому великий Улисс, хотя и вел свой род от Меркурия, но мать и отца имел смертных. «Теперь от богов никто не может произойти! – кричал ты. – Так что, спрашивается, совсем не может быть героев?!»

      В третий раз, вызвав меня запиской со школьного урока, ты повел меня на мост и над самой серединой реки спросил, известны ли мне подробности моего появления на свет.