Одинокие следы на заснеженном поле. Николай Железняк

что он стал с возрастом похож на отца, лишь отсутствие усов не позволяло отмечать полное сходство.

      Медленно проведя по глубоким поперечным морщинам подушечками пальцев, старик отер испарину со лба, потянулся было к трубке телефонного аппарата. Но передумал. На углу стола по диагонали лежала картонная, складывающаяся шахматная доска с регулярной мозаикой бордовых и бледно-желтых клеток, полускрытых расставленными на них в хаосе клинча деревянными фигурами в середине разыгрывавшейся партии. Он задумался над создавшимся положением. Его сторона – белые. Хотелось бы, чтобы выигрывали, как начинали. Но ход был не его.

      Вздохнув, он ткнул пальцем горку таблеток и капсул на дне маленькой фаянсовой пиалы, посмотрел на настенные часы. Выписанные врачами лекарства занимали изрядную часть стола. Разные коробочки, пузырьки, упаковки: безумное количество псевдолатинских названий.

      Для укрепления отсутствующего здоровья… Для снятия симптомов… Усиливает…

      Тут же прибор для измерения давления, рецепты и тоненькие бумажки с аннотациями препаратов: стопка разрушилась под собственной тяжестью. Он взял один из листочков, но отложил. Мелкий шрифт.

      Не стал брать и раскрытую, лежащую обложкой вверх, напоминающую дидактический материал книгу американского автора – отправленную в отставку на нечаянно врезавшейся в память фразе: «…проявления включают внезапную беспричинную слабость; нарушение координации движений или потерю чувствительности руки, ноги или половины лица, обычно с одной стороны туловища; внезапное кратковременное потемнение в глазах или снижение зрения, также чаще на один глаз; временную утрату способности говорить…»

      Собственно, добавить есть еще что: он даже список, изначально из одиннадцати пунктов, а затем несколько раз пополняемый, составил. Главное, сна нет, апатия, усталость, озноб, судороги…

      Подойдя к книжному шкафу, старик извлек из тесного кожаного ряда лиловый том Чехова, грузно опустился в кресло, предварительно зацепив с сиденья очки в толстой пластиковой прозрачно-дымчатой оправе, но читать начал, не надевая их, а держа раскрытую книгу на вытянутых руках, утвердив локти на подлокотниках. Очки пристроил рядом с собой на округлый валик дивана. Нужно тренировать зрение, он заново учился читать. После инсульта и в связи с приемом – от проявлений так называемого паркинсонизма – нескольких лекарственных средств с множеством побочных действий зрение ослабло. Окружающее множилось и расплывалось в глазах, и добродушный здоровяк доктор из районной поликлиники рекомендовал, что казалось естественным и несложным в его тридцатилетнем возрасте, бороться за речь, чтобы не остаться в изоляции. Постоянные упражнения.

      Набежавшее по воле веселящегося весеннего ветра облако смутило солнце, рассеяв и смягчив незрелые утренние лучи.

      Он включил торшер, подвел раскрытые листы под раструб света, строки букв наплывами прояснялись, так что их можно было разбирать в ореоле дрожащих, застилающих