Я жива (Воспоминания о плене). Масуме Абад

клиентах Нагмы-ханум. И я, чтобы не отстать от Зари в деле повествования таких историй, говорила ей о «чудесах кофейной чашки». Обсуждения романтических и любовных историй, услышанных от Зари, а также моих предсказаний кофейной чашки создавали нам увлекательный досуг. Но, несмотря на то, что я обучилась основам искусства внешнего преображения и техники шитья, в душе я ощущала колоссальное беспокойство и тревожность. В этот переходный период своего взросления я почувствовала, что сделала для себя новое открытие. Я обнаружила в себе нечто такое, с чем Зари совершенно не была знакома. Зари постоянно рассказывала о миндалевидных и фундукообразных подводках для глаз, о губах «бантиком», о новых шиньонах, только что вошедших в моду, и объясняла мне, что с чем можно сочетать. Мне же хотелось поведать ей о тех вещах, которые она не видит, но которые существуют. Мы с Зари понемногу отдалялись друг от друга с точки зрения ментальности, и это ощущение дистанции между нами побуждало меня к молчанию. Различия, возникшие в наших характерах, поведении и душах, являлось следствием пребывания в двух совершенно разных средах. Новая среда, в которой я оказалась, побудила меня к размышлениям и поиску знаний, а Зари ее новое окружение втянуло в мир красивых глаз, бровей, причесок и моды.

      Наступил учебный год со всем, что с ним связано – школой, учителями, уроками и учебниками, и я перешла на очередной и новый школьный этап: первый класс в рахнамайи – средних классах. Зари настаивала, чтобы ее школьную форму пошила я, но, откровенно говоря, я научилась шитью лишь в той степени, чтобы помогать матери шить шорты для отца и моих братьев. В тот год мое увлечение книгами способствовало тому, что я стала редактором школьной стенгазеты. В разделе сатиры, головоломок и математической смекалки я прибегала к помощи Зари и Махназ. Рисунки и чертежи мы делали совместно с другими одноклассниками, но материалы, предназначенные для газеты, я вечерами писала сама красивым и разборчивым почерком. Иногда я брала материалы у госпожи Хасели. Однако директор школы, узнав об этом, поначалу воспротивилась и заявила, что мы должны писать только о событиях и вопросах, касающихся школы. И все же госпожа Хасели была авторитетом, дети ее знали и чувствовали, что ее слова качественно отличались от того, что вещали другие учителя. Ее душевная доброта и свойственный ее голосу спокойный тембр неизменно притягивали детей, которые устремились и к передаваемым ею духовным знаниям. Госпожа Хасели была учителем в полном смысле этого слова. Она оставила благословенный след не только в нашей стенгазете – своими знаниями и добротой она преображала души детей.

      Госпожа Хасели шаг за шагом вела нас по высокой стезе познания и просвещения и знакомила с исламом; знакомила через логику и сознание, а не через догму и фанатизм.

      Помимо наших основных уроков, в учебный курс добавился предмет «профессия и техника», в рамках которого у нас были организованы кружки по кулинарии, вышиванию, шитью, ведению корреспонденции,