Проигравшему достается жизнь. Наталья Андреева

те…

      – Что? Что такое?

      – Болит… – с трудом выговорила она.

      – Ну, потерпи. Я же сказал: поболит…

      Георгий Рубенович.

      – Операция прошла успешно, скоро дам тебе возможность полюбоваться новой грудью. А сейчас спи. Наркоз будет отходить примерно час. Потерпи, девочка.

      Ее ввезли в палату и бережно стали перекладывать с каталки на кровать.

      – Ну вот, Валечка, а ты боялась… Наркоз отойдет, дашь ей антибиотики, сразу четыре таблетки. Инфекция нам сейчас не нужна. Идем, я дам тебе назначение…

      Так плохо Рине не было еще ни разу в ее коротенькой жизни, даже когда она болела сильнейшей простудой и лежала дома с высокой температурой. Сейчас ее словно в стиральной машинке прокрутили, а потом включился другой режим: отжим. Мелкая беспрерывная дрожь сменилась ломотой во всем теле и каким-то неприятным одеревенением рук и ног. Ей было плохо. Грудь невыносимо болела.

      Через час пришла медсестра, протянула таблетки:

      – Это надо выпить.

      Рина послушно выпила. Потом она почувствовала, что становится трудно дышать. Одеревенение сменилось слабостью. Сказать она ничего не успела, но увидевшая ее лицо с посиневшими губами медсестра вдруг закричала:

      – Георгий Рубенович!!! О Господи! Идите сюда!!!

      Того, что произошло дальше, не ожидал никто, и готовы к этому в клинике не были. Когда Рина потеряла сознание, в ее палате были Георгий Рубенович, врач-анестезиолог Ольга Федоровна, две медсестры…

      – Пульс не прощупывается! – отчаянно закричала Валечка.

      – Давление… давление падает! Георгий Рубенович! – беспомощно сказала Ольга Федоровна. – Что делать?

      – Она ж умирает!

      – В реанимацию, быстро!

      И вновь Рина летела на каталке по больничному коридору. В клинике началась паника.

      – Не понимаю, что происходит… – Георгий Рубенович беспомощно развел руками. – Подключайте ее к аппаратуре, быстро! Валя, что ты сделала?

      – Я… Господи… – всхлипнула медсестра. – Я просто дала ей таблетки… Как вы сказали… И она начала задыхаться…

      – Да у нее же анафилактический шок! – охнула Ольга Федоровна. – Сильнейшая аллергия на антибиотики!

      – Но она сказала: аспирин…

      – Да какой к черту аспирин! Адреналин! Быстро! – страшно закричал Георгий Рубенович.

      – Давление падает…

      – Пульс… она умирает…

      Валя, дрожащими руками стала набирать лекарство в шприц.

      – Что ты копаешься?! – закричал Георгий Рубенович.

      – Сейчас…

      Медсестра наконец набрала лекарство.

      – Коли!

      – Куда?

      – В сердце! Дай сюда!

      – Давление падает…

      – Она почти не дышит…

      – Поздно…

      – Молчать!!!

      … Через мучительных пять минут:

      – Дыхание есть, Георгий Рубенович…

      – Пульс… пульс есть… нитевидный…

      – Это кома.

      – По крайней мере, жива…

      – Жива… Валя… У меня в кабинете коньяк… Принеси… А грудь получилась красивая… –