Высота смертников. Сергей Михеенков

дыхание, Зинаида опустилась на снег.

      – Что, беглая, спеклась? – хохотнул Соткин. – Ты чья же будешь? Старостина дочка? Ну что молчишь? Знаем, наслышаны. Хотя лично, так сказать, не имели чести…

      – Мы тут… За дровами пришли… – Зинаида с трудом выдавила эти несколько нелепых слов и жестом приказала Прокопию, чтобы уходил.

      – Стоять! – тут же крикнул Соткин. – И не вздумай бежать. Пуля всё равно быстрее бегает. За дровами они пришли… А может, за грибами? Или сенца коровке подкосить? Время-то как раз подходящее…

      – Отпустите нас. Ну, пожалуйста, отпустите. – И Зинаида встала на колени. – Христом Богом прошу, отпустите. Мы ведь никакого зла никому не сделали.

      – Разберёмся. Сделали или не сделали… Может, и отпустим. – И Соткин засмеялся, сверкая белыми крепкими зубами. – А ну-ка, Матвей, пройди там, посмотри. Если никого, бегом сюда. С красавицей разбираться будем…

      Фимкин, ухмыльнувшись и скользнув взглядом по лицу и дрожащим рукам Зинаиды, побежал к оврагу, на ходу заглядывая под навесы и в обвалившиеся шалаши, оставшиеся с прошлой зимы, когда отряд Курсанта пытался обосноваться здесь.

      «Господи, отведи сына моего, Прокопия, от зла этих людей, – молилась Зинаида. – Святая Владычица, Христа Бога нашего Мати, попроси Сына своего, со хранителем мои ангелом, спаси души наши, огради…»

      – Молишься, красавица… Значит, грешная. Значит, и до нас уже нагрешила. Ну, тогда тебе терять особо нечего. Молись, молись… – Соткин опустил к ноге приклад винтовки, достал из кармана шинели кисет с табаком и начал старательно сворачивать «козью ножку». – А парень с тобой чей же? Неужто твой?

      – Мой. – И Зинаида схватила Прокопия, крепко прижала его к себе. – Если вы над ним что удумаете сотворить, Бог вас накажет. И вас, и ваши семьи, и весь род ваш до четвёртого колена. Вы слышите?

      – Не тронем мы твоего щенка. Он нам без надобности. А вот с тобой у нас, красавица, разговор будет полюбовный. Будешь себя хорошо вести, договоримся. От тебя, как известно, не убудет. И ты своё получишь, и мы.

      – Вы что такое задумали? Не смейте прикасаться ко мне! – Зинаида заплакала.

      Прокопий вырвался из её рук, схватил обломок кола, которым долбил землю, и кинулся на полицейского.

      – Ишь ты! – И Соткин ловко, поддав каблуком затыльник приклада, вскинул винтовку и прицелился, стараясь поймать на мушку лоб мальчика.

      Но выстрел прозвучал из глубины просеки, и полицейский, пошатнувшись и сделав вперёд несколько неверных шагов, словно ища упора, начал заваливаться навзничь.

      Выстрел заставил Фимкина машинально пригнуть голову, а затем метнуться за надёжную колонну сосны в тот момент, когда он уже выбирался из оврага, собираясь сказать своему напарнику, что никого тут больше нет. Он видел, как мальчонка схватил берёзовый кол и бросился на Соткина, как Соткин вскинул винтовку. Фимкину не хотелось стрельбы. Ни стрельбы, ни лесной погони по незнакомым местам, ни опоздания на ужин. Беглянку нашли, да ещё и не одну. Доставить её к господину Юнкерну было делом несложным. А там можно рассчитывать и на поощрение. Юнкерн человек не прижимистый. И жратвы немецкой