Вызываем огонь на себя (сборник). Овидий Горчаков

суровую первую зиму в России в сещинском лагере умерло или выбыло около двух тысяч пленных бойцов и командиров, но многие из уцелевших и бежавших к партизанам должны благодарить Венделина Робличку за спасение своей жизни.

      Еще осенью Венделин приметил, что в жилой зоне авиабазы на кухне и в столовой в здании бывшего Дома Красной армии работают русские девушки из Сещи. Они мыли посуду и котлы, чистили картошку за 200 граммов хлеба и 20 граммов маргарина.

      – Эй ты, чех! – сказал как-то ефрейтору Робличке унтер-офицер Мюллер, шеф столовой. – Скажи ты этим русским дурам, что они должны делать. А то я ни бе ни ме по-русски, а они по-немецки.

      Венделин не упускал случая поговорить с русскими, хотя языковой барьер, несмотря на родство его родного, чешского, языка и русского, вначале преодолевал с трудом.

      Вскоре он заметил, что одна из девушек – черноглазая, с черными косами – немного понимает по-немецки. Это была Женя, дружившая с двумя другими посудомойками – Аней Морозовой и Верой Молочниковой. Мюллер не раз и не два просил чеха-ефрейтора проводить девушек после ужина домой в поселок, так как СС-оберштурмфюрер Вернер не разрешал никому из русских слоняться по авиабазе и обязал кухонное начальство выделять сопровождающих при входе в военный городок и выходе из него.

      По дороге Венделин пытался разговорить угрюмых и молчаливых девушек, которые явно гнушались знакомством с ефрейтором гитлеровской армии. Он сказал им, что он вовсе не немец, а чех, но девушки лишь выразительно посмотрели на его форму.

      Как-то, провожая девушек, Венделин повстречался – возможно, не случайно – с двумя своими скучающими приятелями – Альфредом Байзлером и земляком Герном Губертом. Но и к этому знакомству сещинские девушки отнеслись настороженно, с едва прикрытым холодком. Впрочем, Аня как бы невзначай, из пустого любопытства, выяснила у Венделина, что Байзлер работает в штабе квартирмейстера, а Губерт – сигнальщиком на взлетной полосе.

      – У этой Ани, – сказал потом Альфред Венделину, – в глазах написано, что она не согласна с тем, что мы тут хозяева.

      Тогда еще Альфред, запутавшись в своих переживаниях, часто вспоминал, что он немец, и не стеснялся показывать это. Но с первой же карательной экспедиции против партизанских деревень он вернулся другим человеком.

      – Если мы, немцы, такие звери, – сказал он мрачно Венделину, – то я не хочу быть немцем!..

      Перелом в отношениях Венделина с девушками наметился в мглистый октябрьский вечер, когда чех предупредил Женю: по доносу переводчика гестапо Отто Геллера и по приказу оберштурмфюрера Вернера Женя должна быть арестована. Аня теперь готова была пойти на сближение и с другим чехом – Герном Губертом, но она ни за что не соглашалась поверить чистокровному немцу Байзлеру, и позже, когда Аня сдружилась с Венделином, она заклинала его, приказывала ему ничего не открывать Байзлеру.

      Вначале Венделин старался переубедить Аню. Он говорил