Вызываем огонь на себя (сборник). Овидий Горчаков

в лес данные о потерях гитлеровцев, обо всех изменениях на авиабазе, бесстрашно вызывая на себя бомбовые удары.

      Наши самолеты прилетали чаще под вечер.

      – Опять вечернее благословение! – еще пробовали шутить немцы, услышав вой сирен.

      Подпольщики чертили планы то на одной квартире, то на другой после ночной смены, в рабочие часы, когда гитлеровцы были заняты на аэродроме и не шныряли по поселку. В первое время поляки нередко заходили к портному Афанасию Калистратовичу Морозову, которого они с легкой руки Люси Сенчилиной прозвали Дедом Морозом.

      …Вся четверка остановилась у бывшего детского сада напротив дома, занятого гестаповцами, как раз тогда, когда из дома вышел с приятелем полицай, живший по соседству с Аней.

      – Алло, полицай! – окликнул его Ян Маленький с небольшим свертком в руке. – Портной Калистратыч здесь живет?

      – Так точно! Яволь! – ответил пьяноватый полицай, становясь в струнку. – Только, пан, Калистратыч немецкое военное платье не умеет шить-с!

      – Мне цивильное надо шить-с, – ответил ему Ян Маленький на ломаном русском языке, невольно передразнивая полицая. – Можешь идти!

      Дождавшись, пока полицаи скрылись из виду, Ян Большой бросил окурок сигареты и скомандовал:

      – Д’Артаньян! Со мной! Арамис и Атос, ты дуй за угол, а ты стой у гестапо. Чуть что – предупредите нас!

      Минут через пять Дед Мороз уже снимал мерку с Яна за занавеской в «примерочной».

      – Так… Тут семьдесят. Пятьдесят два. Двадцать четыре, – громко, чтобы слышали соседи, говорил, орудуя сантиметром, Анин отец. – Плечи по моде широкие, на вате. Вам брюки пошире? Хотите клеш? Не извольте сомневаться – костюмчик будет, как в Варшаве!

      Аня молча подала Яну Большому лист, склеенный из листков серой школьной тетради. Сидя в «примерочной», Ян Большой положил бумагу на гладильную доску и быстро вычерчивал очередной план.

      – Здесь новая батарея, – шептал ему Ян Маленький. – Бочки с горючим передвинули сюда, слева от воронки. Впрочем, воронка тут ни при чем…

      Аня, остановив долгий взгляд на Яне Маленьком, слушала польскую речь. Отец ее, Дед Мороз, занимаясь клиентом, видел краем глаза, как она бросила быстрый взгляд в подслеповатое зеркало на стене, поправила прядь на лбу и тут же сердито взъерошила темно-русые волосы: не до этого, мол, сейчас!

      – А вот сюда, Аня, – тихо сказал Ян Большой, – нам не удалось пройти. Нас ведь тоже не всюду пускают!

      Дед Мороз перевел взгляд с Яна Маленького на дочь. Может, просыпающееся чувство к этому поляку прочел он в глазах дочери? Он вспомнил, как он возмущался Анькой, когда та, вернувшись осенью в эти места, уговаривала его и мать вернуться в Сещу. «Под бомбы?! На немца работать?!» А она, Анька, вот чем теперь занимается, страшно рискует сразу шестью головами!..

      – Дети вы еще! – тихо прошептал в усы Калистратыч. – Ну, вот и все! Как в Варшаве!..

      Так, под руководством