Пушкин за 30 минут. Отсутствует

протянутую ему «чашу дружбы», ведь ему чуждо само представление о преступлении. Истина, изреченная Моцартом «Гений и злодейство – две вещи несовместные», обозначает центральную идею текста. Сальери так и не понял эту истину. Он приводит исторические примеры того, как во имя достижения великой цели творец шел на преступление.

      Отрывки из трагедии «Моцарт и Сальери»

СЦЕНА I

      Комната.

      Сальери

      «Все говорят: нет правды на земле.

      Но правды нет – и выше. Для меня

      Так это ясно, как простая гамма.

      Родился я с любовию к искусству;

      Ребенком будучи, когда высоко

      Звучал орган в старинной церкви нашей,

      Я слушал и заслушивался – слезы

      Невольные и сладкие текли.

      Отверг я рано праздные забавы;

      Науки, чуждые музыке, были

      Постылы мне; упрямо и надменно

      От них отрекся я и предался

      Одной музыке. Труден первый шаг

      И скучен первый путь. Преодолел

      Я ранние невзгоды. Ремесло

      Поставил я подножием искусству;

      Я сделался ремесленник: перстам

      Придал послушную, сухую беглость

      И верность уху. Звуки умертвив,

      Музыку я разъял, как труп. Поверил

      Я алгеброй гармонию. Тогда

      Уже дерзнул, в науке искушенный,

      Предаться неге творческой мечты.

      Я стал творить; но в тишине, но в тайне,

      Не смея помышлять еще о славе.

      Нередко, просидев в безмолвной келье

      Два, три дня, позабыв и сон и пищу,

      Вкусив восторг и слезы вдохновенья,

      Я жег мой труд и холодно смотрел,

      Как мысль моя и звуки, мной рожденны,

      Пылая, с легким дымом исчезали.

      Что говорю? Когда великий Глюк

      Явился и открыл нам новы тайны

      (Глубокие, пленительные тайны),

      Не бросил ли я все, что прежде знал,

      Что так любил, чему так жарко верил,

      И не пошел ли бодро вслед за ним

      Безропотно, как тот, кто заблуждался

      И встречным послан в сторону иную?

      Усильным, напряженным постоянством

      Я наконец в искусстве безграничном

      Достигнул степени высокой. Слава

      Мне улыбнулась; я в сердцах людей

      Нашел созвучия своим созданьям.

      Я счастлив был: я наслаждался мирно

      Своим трудом, успехом, славой; также

      Трудами и успехами друзей,

      Товарищей моих в искусстве дивном.

      Нет! никогда я зависти не знал,

      О, никогда! – нижѐ, когда Пиччини

      Пленить умел слух диких парижан,

      Нижѐ, когда услышал в первый раз

      Я Ифигении начальны звуки.

      Кто скажет, чтоб Сальери гордый был

      Когда-нибудь завистником презренным,

      Змеей, людьми растоптанною, вживе

      Песок и пыль грызущею бессильно?

      Никто!..