Крестный путь Сергея Есенина. Геннадий Смолин

о чем говорил муж, сказала во время паузы:

      – До войны я жила в Калужской области, там деревня наша стояла. Место видное, потому Красной Горкой прозвали. Фашист и постарался, дотла всё пожёг. Три дома уцелели.

      – Вы здесь оставались, – спросил я, – во время войны?

      – А то где же? – удивилась старуха. – Да с детками. Пятеро их у меня было. Хорошо ещё, что наши не дали фашистам долго куражиться, а то поубивали бы или с голоду померли. Меньшого-то не уберегла, около плетня нашла со вспоротым животиком. Видать, подлюка какой-то на штык поддел. И чего дитё малое о двух годочках могло злыдню чужеземному исделать?

      – Идеология у них была такая, звериная, – подсказал я.

      – А ведь не жить бы моей бабке, если бы не племянница, – вступил в разговор старик.

      – Почему?

      – История одна случилась, – криво усмехнулась старуха и рассказала: – Как немец драпать приготовился, так стал в Красной горке избы сплошняком жечь. Пришёл черёд моей гореть. Я хватанула лопату и в сердцах на фашиста сзади наскочила. Только замахнулась, а меня кто-то со спины обхватил – и наземь. Гляжу, а это племянница, белая от ужаса, так вцепилась – не оторвать. Трясётся и шипит на ухо: «Дура ты, Дуська. Перестреляют и тебя, и ребяток твоих. Терпи измывательства и не рыпайся». – Старуха помолчала, вспоминая, наверное, то далёкое горькое время. – Ну а как дед мой возвернулся, то спервоначалу землянку вырыли. До осени прожили. А потом к нему в Рязанскую область переехали, в Константиново. Избу свёкра подлатали – до сих пор там и живём…

      После передышки вновь принялись за работу. Поставили ещё две копёшки, подобрали клочья сена, и на этом закончили.

      – Как сено на двор свезёте? – спросил я у Храмова.

      – Директор совхоза машину прислать обещал.

      На прощание старики поблагодарили меня за помощь и пригласили заходить в гости, если окажусь поблизости.

      – Храмовы, запомни, сынок, – наставлял меня Василий Фёдорович. – Спросишь – всяк тебе избу нашу укажет.

      – Спасибо, – только и сказал я и зашагал прочь.

      Там, где тропинка сворачивала за кусты, я обернулся. Старики походили издалека на тёмные столбики, будто застыли на месте…

* * *

      Стояла пасмурная погода. Как и тогда, облезлой верхушкой маячила заваленная мусором церковь и пуста была площадь. На церковь, на поворот Оки засматривался я из окошка в домике с мезонином в короткую июльскую непогоду.

      Кто прожил в Константинове десятки лет, а то и всю жизнь, тому непонятно: что ищут в Константинове путешествующие?

      Всё здесь идёт своим чередом. Кто-то доит коров, кто-то гонит повозку, запряжённую лошадкой, или бежит в лес за грибами-ягодами, а ты с праздным восторгом наблюдаешь со стороны, воскрешаешь картины давно ушедшего, а какому-нибудь деду Пахому придумываешь необыкновенную, полную приключений жизнь.

      Здесь я смело воображал старину, покосы, калядки, песни и почему-то – невероятно красивую деревенскую девушку…

      …Я остановился в доме с мезонином. Утром просыпался