Улица Свободы. Андрей Олех

до майора повысили.

      – Видел я вашего майора, – оскалился Цыганков. – Че-то не выглядит он счастливым.

      – При чем здесь счастье? Такое дело сделать…

      – Че такого?! Ему ж повезло! Он не искал, тот сам к нему полез. Мог он поймать, а могли дружинники, а могли вообще не поймать. И хер ли? Серебряков год от ментов бегал, а тут не фортануло, – разошелся Игорь, и Леха не понимал, почему тот так злится. Подсаженный мужик тоже не ждал такой реакции. – Ну я бы поймал, че, меня с первого разряда до третьего бы повысили? Да хер там! У вас… – Он запнулся, не зная, чем продолжить.

      Замок камеры щелкнул, дверь открылась.

      – Цыганков, Королев, на выход.

* * *

      Когда они отошли от здания милиции, от синего неба уже шел вечерний холод, а шумные лужи застыли, чтобы через несколько часов стать льдом.

      – Че нас выпустили? – спросил уставший Леха.

      – Платину не нашли, – сплюнул Игорь. – Мент сказал, что обыск у меня, что найдут и расстреляют.

      – А ты где спрятал?

      – Не знаешь – не расскажешь, – ответил Цыганков.

      – Тебя тоже про шестнадцать килограммов спрашивали? Там же от силы по пятьсот граммов в каждом, итого три. Откуда шестнадцать?

      – Не знаю. Пойдем лучше накатим, Лех.

      – Не, Игорь, я домой. Мать злая будет после обыска, голову мне свернет, если еще пьяный приду.

      – Так свернет и так. Как знаешь. Есть пятак взаймы?

      Леха пошарил в кармане и дал синюю бумажку. Силуэт Игоря стал темнее, но не растворился во тьме. Сквозь прутья решетки сквера Калинина было видно, как Игорь подходит к компании, пившей на лавке. Малолетки фураги, для них Цыганков – авторитет, будут перед ним заискивать, показывать дурную удаль, угощать папиросами, поить. На хрена он пятак занял?

      Королев двинулся в сторону дома, поежился от холода, и, наверное, от свежего воздуха уставшая голова прояснилась. Мать точно будет ждать его, как он сказал. До этого момента он просто хотел избавиться от Цыганкова и надеялся, что у нее дежурство. Нет, она ждет и будет орать на него и допытывать. От этого идти домой совсем расхотелось. С другой стороны, он устал, а если окажется в тишине, начнет думать о допросе – и станет еще хуже. Он не заметил, как свернул со Свободы, подошел к телефону-автомату и, с трудом попадая в диск, набрал окостеневшим пальцем номер.

      – Алло, алло, алло! – сквозь хруст доносился далекий голос Иры из холодной трубки. – Заходи. Захвати вино, у меня гости.

* * *

      Леха вбежал в гастроном на Победе, успев перед самым закрытием, не глядя на знакомые витрины, бросился к кассе, выложил деньги и понял, что на вино без пятака не хватает.

      – Тебе чего? – без вызова спросила вымотанная кассирша с выцветшей хной.

      – Портвейн, – вглядываясь в кучу мелочи на тарелочке, обреченно ответил Леха.

      – Два тридцать, – автоматом отозвалась баба, оставив пятнадцать копеек сдачи, звякнула кассой и выдала Лехе чек.

      Еще более унылая продавщица за прилавком без слов выдала бутылку,