Июльские горки. Сергей Лесков

дело техники. Мне был дан шланг, набитый обыкновенным песком и каким – то образом запаянный с дух сторон, которым я и должна была вырубить бедную женщину ударом по затылку. А она была, между прочим, ровесницей моей мамы, и даже знакома с ней. Я пыталась уговорить Михаила отказаться от этого дела, обещала еще выдать им кучу информации по делам нашей фирмы, но им уже стало это неинтересно. Захотелось легких и быстрых денег. А то, что пожилая женщина после моего удара могла больше никогда не придти в сознание, никого не интересовало. Михаил же убеждал меня, что это последнее дело, после которого мы останемся без долгов и совершенно свободными, к тому же в новой квартире. Егорка будет обеспечен на все сто процентов. А бедной кассирше, если аккуратно выполнить удар, практически ничего не угрожает. Минут через пятнадцать она придет в себя. Максимум полежит пару недель в больнице с сотрясением мозга и всё. Зато я и Михаил будем свободны от долгов, плюс ещё получим небольшую долю от дела. А меня никто не заподозрит, потому что никто никогда не сможет узнать меня в новом обличии портовой шлюшки.

      И я решилась. Я убеждала себя, что уж, если вступила на этот скользкий путь, надо дойти его до конца и с честью выпутаться из создавшегося положения. Возможно, и денег ещё заработаю. Я рассуждала уже, как закоренелая преступница. Но нужно всё выполнить таким образом, чтобы Надежде Викторовне был причинён наименьший вред для её здоровья. Михаил научил меня, как пользоваться этим злополучным шлангом. Вечерами мы отрабатывали на мягких игрушках силу и направления удара. Мне кажется, если он правильно меня тренировал, то сейчас я один из самых лучших представителей разбойников, владеющих этим орудием, во всей стране.

      И вот этот день раздачи пенсий наступил. В 10 часов утра я уже разодетая, согласно всему сценарию, ждала недалеко от нужного подъезда, ожидая прихода Надежды Викторовны. Сказать, что я была спокойна, значит не сказать ничего: от страха у меня тряслись поджилки, руки, и ноги мои дрожали мелкой дрожью. Я ловила на себе взгляды прохожих, в глазах которых выглядела похмельной шлюшкой. Ко всему прочему меня страшно мучили угрызения совести, я понимала, что вряд ли смогу ударить по голове бедную женщину, пусть даже это и избавит мою дальнейшую жизнь от многих неприятностей и проблем. А может быть наоборот – эти проблемы и неприятности возникнут с новой, непреодолимой силой? Я искала выход из создавшегося положения, и не находила. А время шло. И вот я увидела, как в подъезд входит Надежда Викторовна, в руках она держала заветную сумку, за содержимым которой так охотились мои новые хозяева. Я, как мы и репетировали, сделала выдержку в три-четыре секунды, и зашла за ней туда же, используя свою личную таблетку от домофона. Работница почты медленно поднималась на второй этаж. Я быстрым шагом догнала её и достала из своей сумки приготовленный шланг. Руки мои дрожали, я решила сделать это как можно скорее, пока какая-то решимость ещё присутствовала в моем сознании. В конце пролёта перед вторым