Игра по его правилам. Сара Морган

разрывало облегчение и чувство вины. Помедлив, она пробормотала:

      – Ну вот, еще одни отношения испорчены.

      – Еще? – Темные брови поползли вверх. – Такое с вами часто случается?

      – Вы даже представить себе не можете! Послушайте, я могу позвонить своей нанимательнице и попросить ее поручиться за меня. – Лили сникла, поскольку тогда пришлось бы признаться, что клиент застал ее полуобнаженной в своем душе.

      Ник улыбнулся:

      – Вряд ли ваша нанимательница настолько либеральна.

      – Должен быть какой-нибудь способ это уладить, – настаивала Лили. – Я испортила ваши отношения, хотя в свое оправдание могу сказать, что мне она показалась не слишком добрым человеком. И, помирившись с ней, вы в будущем, возможно, пожалеете об этом, а вашим детям придется прижиматься к костлявому телу. – Она поймала его взгляд. – Вы смеетесь надо мной?

      – Нет, но способность приласкать ребенка не стоит на первом месте в моем списке женских достоинств. – Ник небрежно бросил пиджак на спинку дивана, который был больше, чем ее кровать.

      Лили пребывала в некоем трансе. «Почему он так спокоен, когда подруга бросила его?» – размышляла она.

      – Почему вы не стали защищаться?

      – Зачем?

      – Вы могли бы объясниться, и она вас простила бы.

      – Я никогда не объясняюсь. И кстати, – он пожал плечами, – вы и так все ей объяснили.

      – Она мне не поверила. Если бы сказали вы, это прозвучало бы правдоподобнее.

      Ник стоял, загораживая проход.

      – Полагаю, вы сказали правду? Вы действительно уборщица?

      – Конечно.

      – В таком случае мне нечего было добавить.

      Будь Лили на его месте, она умерла бы от унижения, но он оставался невозмутимым, хотя ему дали отставку при свидетелях.

      – Вы, кажется, не слишком расстроились, – заметила она.

      – С чего мне расстраиваться?

      – Многие люди расстраиваются, когда их отношения разлаживаются.

      – Я к таковым не принадлежу.

      – Вам ни капельки не жаль?

      – Я не знаком с такой мерой, как «капелька», но мне ни капельки не жаль. Чтобы переживать, мне не должно быть все равно, а мне все равно.

      «Потрясающе!» – мысленно восхитилась Лили. Почему она не смогла сказать это профессору Ашурсту, когда тот выразил притворное сожаление по поводу того, что ранил ее чувства?

      – Извините, – пробормотала она и, оставляя позади себя мокрую дорожку, прошмыгнула мимо Ника, открыла сумку и вытащила блокнот.

      – Что вы делаете?

      – Записываю. Когда меня бросают, я теряюсь и не знаю, что сказать, но в следующий раз обязательно использую ваши слова. Это лучше, чем лить слезы. – Лили писала, вода капала на блокнот, чернила растекались.

      – И часто вас бросают?

      – Довольно часто. Я влюбляюсь и разбиваю себе сердце. Это стало закономерностью, но я стараюсь изменить положение вещей.

      Лили уже жалела, что заговорила с ним на эту тему. Хотя она была довольно открытым человеком, все же существовала черта, за которую не стоило заходить.

      Это