Все лорды Камелота. Владимир Свержин

погонявший неспешных волов, приподнял полог и, рассмотрев в потемках мою скрюченную фигуру, начал почтительно:

      – Сэр Торвальд, тут оруженосец герцога. – Он замялся. – Наш господин велит узнать, проснулись ли вы.

      – Лучше бы он поинтересовался, заснул ли, – пробормотал я, приподнимаясь и получая увесистый пинок подскочившим от очередной встряски щитом. – Проклятие! Да я уже на ногах.

      – Герцог зовет вас к себе, – передал возница слова скачущего рядом оруженосца.

      – Сейчас буду! – досадливо кинул я, нащупывая в изголовье пояс с мечом. – Вели армигеру подвести Мавра.

      Герцог Ллевелин с отрядом рыцарей Северных графств двигался во главе колонны. Перед ним шла лишь сотня передовой завесы, прочесывавшая окрестности по маршруту движения войска.

      – Надеюсь, вы хорошо отдохнули, – поприветствовал меня полководец.

      – О да, прекрасно, – солгал я.

      – Вот, господа рыцари, – Ллевелин положил мне руку на плечо, – кто из вас не знает сэра Торвальда, я рад представить вам его. Если кто-нибудь когда-нибудь попросит вас указать истинного героя, не задумываясь можете назвать это имя. Прошлой ночью его отвага и боевое искусство спасли от штурма Кэрфортин.

      – Милорд, – я склонил голову, – мои деяния в этом бою были не большими, чем подвиги любого из моих соратников. Великой славы достоин сэр Богер Разумный, скончавшийся вчера от смертной раны, и его оруженосец, сэр Кархэйн, ставший рыцарем лишь перед гибелью своего господина. Но тот, кто истинно принес нам победу, с детских лет дал священный обет не прикасаться к оружию. Это сын валлийского короля Каранток, которого все в этих краях величают святым. И даже дикие чудовища склоняют перед ним свои головы… – Я хотел было поведать Ллевелину и сопровождающим его рыцарям о чуде, свершенном святым Карантоком, а вернее, его виверной у ворот бастиды, но, пока подыскивал подобающие случаю возвышенные слова, герцог перебил меня задумчивым:

      – Каранток, сын короля Берримора. Мой прадед был родным братом его деда. – Он кивнул головой и улыбнулся, словно выходя из мимолетной дремы. – Торвальд, я хочу проехать вперед, осмотреть дорогу. Прошу тебя сопровождать меня. – Он пришпорил коня, давая мне полную возможность догонять его или же оставаться на месте.

      Я дал шпоры Мавру. Вряд ли герцог Ллевелин, железной рукой державший в узде своенравных северных баронов и неукротимых танов Горры, опасался отправляться в конную прогулку в одиночку. Пожалуй, это было неосторожно, но осторожность не входила в число рыцарских доблестей. Мой смолисто-черный скакун сорвался с шага в галоп, пускаясь вслед сахарно-белому коню герцога.

      Когда мы достаточно вырвались вперед и передовая завеса скрылась далеко за нашей спиной, Ллевелин осадил жеребца, пуская его спокойной рысью.

      – Сэр Торвальд, – начал он, – я хотел поговорить без свидетелей.

      – Конечно, – склонил голову я и