Виват, Новороссия!. Юрий Лубченков

я поила вас чаем. Дядя был еще жив…

      – Мир его праху. Я до сих пор помню вкус этого чая.

      – Да? А мне тогда показалось, что вы пьете лишь из вежливости.

      – Нет. Просто я отвлекался.

      – Да, разговор с дядей – вы с вашим батюшкой тогда долго у него пробыли…

      – Не только, Екатерина Михайловна…

      – А что же еще? Дорога?

      – И это тоже. И снова не все. Мне запомнилась тогда и девочка – хозяйка в доме.

      – Полно вам, Петр Александрович! У нас хоть и не столица, но кое о чем мы также наслышаны.

      – Не смею отрицать. Но ведь вы знаете тогда и то, что это были планы ее величества и отца. Я здесь ни при чем.

      – Мы наслышаны не только о Волынской.

      – Ах, ну да. О чем же еще говорить, если не мыть кости ближним и дальним, знакомым и незнакомым!

      – Особенно когда они этого заслуживают!

      – Вы улыбаетесь? Слава богу. Больше всего мне не хочется именно в ваших глазах предстать чудовищем.

      – Что вам до моего мнения? Сегодня вы здесь, а завтра – уже нет.

      – Я хотел бы возвращаться сюда всегда.

      – Вот как? И это вы всерьез?

      – Совершенно серьезно, Екатерина Михайловна.

      – Знаете, Петр Александрович, то место, где тебя ждут, должно быть единственным местом, а не очередным. Только в этом случае можно надеяться, что двери для тебя будут открыты, очаг гореть, а стол – накрыт.

      – Знаю, Екатерина Михайловна. Наверное, это и есть счастье.

      Через год – в 1748 году – они поженились. И в этом же году полк Румянцева во главе со своим командиром в составе корпуса Репнина принял участие в походе на Рейн – в поддержку недавно вступившей на австрийский престол императрице Марии-Терезии. Русский корпус, появившись в Европе, подкрепил права австрийской императрицы и добился временного замирения в центре Европы.

      Вскоре по возвращении из похода его отец, генерал-аншеф и кавалер Александр Иванович Румянцев скончался.

      Отныне он оставался единственным мужчиной в семье. Время беспечной юности минуло навсегда.

      Это сказалось и на его службе. Раньше плывший, в общем-то, по течению, он теперь всерьез увлекся военной наукой, постепенно вспоминая когда-то прочитанное, увиденное, услышанное. Обдумывая и анализируя это. Доставал и новые книги. И скоро уже с четкой уверенностью осознания говорил офицерам:

      – Господа, приверженцы господствующей сейчас линейной тактики не учитывают, что победа лишь в редчайшем случае – если брать сражения всех великих – достигается мерным сосредоточением в нужное время в нужном месте подавляющего преимущества. Медленное движение пехоты и кавалерии не в силах дать этого. Особенно – при построении в линии. Колонны более мобильны и компактны, а стало быть, более страшны неприятелю, поскольку позволяют нанести неожиданный удар.

      Теперь о холодном оружии. Конечно, я не ратую безоговорочно за седую старину и признаю роль огненного боя, но лишь когда сие оружие в надежных