Гиблое место. Ирина Боброва

видом ходившему вокруг «хаммера», покрытого слоем грязи, в царапинах и вмятинах.

      – «Кемел Трофи» отдыхает, – попытался пошутить я, но осёкся под яростным взглядом напарника.

      – Это ещё ничего, большая вода прошла, а вот что бывает вначале апреля или после сильных дождей! Или в ноябре, когда снег пройдёт, а дорогу ещё не накатали. И на Оби переправа не установилась. Ну вот, мы и въезжаем на территорию нашего острова, – сказал председатель.

      – Собственно говоря, мы видим сейчас останец Салаирского кряжа. Здесь он продавил осадочные породы, и сейчас неспокоен, в связи с общим поднятием системы Алтай – Саяны – Салаир – Кузнецкий Алатау. Возможно, миллионов эдак через пятнадцать, здесь вырастет вполне приличная гора, – просветил нас Петро, спрыгивая из кабины болотохода.

      «Интересно, – подумал я, – что этот заучка делает в такой глуши? Ему бы сидеть в институте, писать докторскую диссертацию, а не месить грязь сапогами».

      – Ну, всё, размялись? Теперь поехали. Если ничего непредвиденного не произойдёт, через пятнадцать минут будем в Поломошном.

      Я ещё раз оглянулся на пройденную дорогу и вдруг увидел тонкую ниточку насыпи. Справа, километрах в пяти.

      – А это что? – спросил я у снабженца.

      – Остатки, немножко железный дорог биль, немножко туда-сюда паровоз ездил, да, – пронырливый Роберт Исмаилович махнул рукой и полез в кабину.

      – Это остатки северного железнодорожного обхода Барнаула, – тут же влез с объяснениями Петро.

      – Как? Он же только был запроектирован и даже не начинал строиться?! – выпучил глаза Виктор. – А вы говорите, что тут уже остатки?!

      – Он был не только построен, но и работал. А по железнодорожному мосту через Обь, который вы увидите, в начале пятидесятых даже ходили электропоезда.

      «Чем дальше, тем страньше и страньше», – подумал я.

      – Всё, поедем, поедем! – поторопил нас Егорыч. – До темноты лучше быть в деревне!

      Я заметил, как побледнел Роберт, и быстро захлопнул дверцу. Комсомолец Петро уселся со мной рядом – и тоже закрыл дверцу, зачем-то заблокировав её.

      – У Егорыча тут ещё дела, а я вас сразу до места провожу, – сказал он, неправильно истолковав мой удивлённый взгляд.

      Солнце уже садилось. Странно, ведь мы выехали в около одиннадцати, а сейчас вечер, но ехали – как мне показалось – не более часа.

      Болотоход подпрыгнул и резво покатился вперёд. Дорога действительно построена на совесть и даже поддерживалась в хорошем состоянии. Вдоль обочины высились вначале могучие сосны, видевшие, наверное, ещё демидовских рудознатцев, затем без перехода «хаммер» въехал в настоящую чернь. Черные пихты высотой до неба заслонили горизонт. Но вот дорога сделала новый поворот, поднялась на горку и… дух захватило: внизу раскинулась заболоченная равнина, а на высоком берегу – рукой подать – виднелись трубы, заводские корпуса и высотные здания Барнаула.

      – Это что – мираж? – невольно вырвалось у меня.

      – Нет,