Вяземская Голгофа. Татьяна Беспалова

наполнился нестерпимой горечью. Тимофей досадливо плюнул, и мир снова наполнился звуками.

      Крики раненых и отрывистые, гавкающие, так похожие на немецкую речь, команды начальствующих преследовали его, и он побежал. Тимофей перепрыгивал через траншеи, пробирался по ходам сообщений, больно ударяясь о бревенчатые стены. Часто ему казалось, будто он наступает на распростертые тела, будто мертвые товарищи простирают к нему руки, умоляя о милосердии. Он шарахался от выживших, словно те были мертвецами, не узнавая. Живые окликали его по имени, а он отвечал неизменно одним и тем же вопросом:

      – Где Вера? Вы не видели Веру Кириленко?

      Наконец он добрался до леса. Меж корнями старых дерев люди вырыли узкие щели, прикрыв их сверху поваленными стволами, присыпав землицей. Не лучше ли заранее влезть под землю, загодя укрыться в свежевырытой могиле? Можно отсрочить смерть, заранее себя похоронив. Неужто под землей не так страшно умирать? А может быть, под открытым небом смерть чище, не так измарана постыдным страхом? Блиндажи походили на могилы с той лишь разницей, что у могилы нет выхода, а у блиндажа есть – узкая щель, в которую человек некрупного сложения может протиснуться только боком. Тимофей метался между щелями, расспрашивал про Веру. По щекам его текли злые слезы. Кто-то сказал ему:

      – Да ты ступай к складу. Видишь там пожарище? Весь интендантский взвод его тушит. Вера там ночевала, неподалеку. Может, ещё успеешь…

      – Что успею? – Тимофея душили слезы.

      – Повидаться напоследок, – был ответ.

      Тимофей бежал по тлеющим головешкам.

      – Смотри-ка, парень! Герой Испании плачет. Видно, плохи наши дела! – сказал кто-то ему в спину.

      Интендантский склад – сарай, наскоро сложенный из железобетонных плит, – пострадал от прямого попадания. Из черного зева ворот валил густой черный дым. Солдаты интендантского взвода спасали добро. Они выскакивали из дымного чрева, будто черти из преисподней. Вера говорила ему много раз: кто верит в чертей, тот должен и в Бога верить. Будто без одного не может быть другого. Ан вот они, черти: в руках мешки, картонные и деревянные короба. Вера верила в чертей. Нет, она всё ещё в них верит, потому что жива!

      По ухабам на водовозке прикатил старшина интендантской роты. Вооруженный худым, посеченным осколками ведром, он, как наседка цыплят, подзывал своих подчиненных. Каждого обильно поливал водой и посылал обратно в дымное чрево склада. Тимофей подбежал к нему всё с тем же вопросом.

      – Веру Кириленко не видел?

      – Куда ты, капитан?! Не сюда ты, капитан! Ступай далее! – старшина махнул рукой в сторону ельника. Голос его действительно походил на куриное квохтанье. – Там бомба упала. Порушила блиндаж. Вера Сергеевна там. Может, и жива!

      Тимофей побежал в ельник. Так и есть: бомба угодила в блиндаж, проломив бревенчатую кровлю, разметав на стороны землю. Обдирая в кровь руки, Тимофей принялся разгребать завал. Кто-то помогал ему, кто-то вложил ему в руки топор. Сообща они расчистили свежую руину. Внутренность блиндажа