Эстонская бабушка Наталии Ореры. Любовь к… аферистке!. Семён Юрьевич Ешурин

и убедился в правоте Наталии. Луи Эрсан и Дезире Клари и впрямь жили в одни годы (1777—1860).

      На другой день с утра автомобиль с певицей и переводчиком подкатил к офису.

      …Актовый зал был набит битком. Наталия Орера пела явно вживую – и под фонограмму музыки, и аккомпанируя себе на рояле. Она исполнила пресловутую песню к титрам из «Дикого ангела», неаполитанские романсы на итальянском языке, специально для французского гостя арии из оперы «Кармен» на языке оригинала, то есть по-французски. В угоду публике спела с довольно милым акцентом несколько блатных русских песен. Зал аж ревел от восторга. Затем с кратким словом выступил французский компаньон:

      – Ребята! Имейте совесть! Ей же ещё вечером на концерте «ишачить»! Если кто-нибудь хочет выразить переполнившие вас чувства материально, то соберите и передайте мне. Всё пойдёт прекрасной Наталии. К моим рукам не прилипнет ни рубля!

      Затем состоялся роскошный банкет. Героиня корпоратива сидела между французским и русским (хоть и эстонским) компаньонами. Жак беседовал с ней аж на испанском языке. Орейро восхитилась:

      – Вы говорите по-испански и по-русски, словно это Ваши родные языки!

      – Частично так и есть. Моя бабушка бежала от Франко в гражданскую войну в Испании. Вышла замуж за виконта Эрсана и родила моего папу, который женился на моей маме – русской (хотя и полуеврейской) библиотекарше, чьи бабушка и дедушка иммигрировали во Францию тоже в результате гражданской войны, но уже в России.

      Тем временем сидящий рядом с певицей компаньон француза Айно переговаривался по-эстонски с Урмасом.

      Наконец, настало время отъезда. Певица попросила сделать ей на память снимок её, Эрсана и двух эстонцев. Затем выяснила, на каком языке трепались её соседи по столу, после чего воскликнула:

      – Да срастует франко-эстоно-аргентински дрюжба!

      Француз вручил гостье конверт с заранее оговоренными десятью тысячами долларов и полиэтиленовый пакет доверху набитый русскими рублями. Последующий подсчёт показал сумму около 15 тысяч долларов по курсу.

      Жак лично проводил Наталию до автомобиля. Затем снял с пальца дорогущий перстень с голубым камнем и вензелем.

      – Наталия, милая! Прими в знак восхищения этот скромный подарок.

      – Скромность украшает, – проговорила певица, надевая перстень на палец. – А Ваша скромность, месье Эрсан, украсила меня.

      – Можно на «ты».

      – Меня – тоже. Судя по вензелю «ЖЭ», перстень ранее принадлежал карикатуристу Жану Эффелю?

      – Он ранее принадлежал Вашему, … то есть твоему поклоннику Жаку Эрсану!

      – А этот камень – сапфир?

      – Хризопраз.

      – Позволь осуществить самый выгодный обмен в моей жизни – хризопраз в обмен на… страз!

      С этими словами Наталия Орера сняла дешёвое кольцо, замаскированное под дорогое и вручила французу. Жак в волнении воскликнул:

      – Для меня не важна реальная стоимость этого подарка.