Мы серые ангелы. Василий Кузьменко

ro

      Мы серые ангелы

      Я журналист, Прохор Налётов, работаю в хорошей городской газете. По заданию редакции пишу статьи на социальные темы, но истинная моя страсть писать рассказы о человеческих судьбах. Как же порой они переплетаются, запутываются, сколько при этом различных страстей, приключений, порой очень загадочных и необъяснимых. Вот именно о таких судьбах и будет мой рассказ.

      Я иду к своему старинному другу Косте. Когда-то очень давно мы вместе учились в медицинском институте. Я, доучившись до третьего курса, понял, что это не моё – копаться в человеческих внутренностях, ушёл и стал копаться в человеческих судьбах, то есть стал журналистом. Костя закончил медицинский и уже работал главным врачом в одной психиатрической клинике. Встречались мы редко, но, как говорится, метко. Всякий раз, когда я приходил к нему на работу, а встречались мы всегда именно там, он с вожделением доставал из сейфа пол-литровую банку с медицинским спиртом, я присоединял к ней принесённую мной пиццу, и мы предавались воспоминаниям бурной студенческой жизни и рассуждениям на общечеловеческие темы. Это уже стало некой традицией, вот так встречаться раз в полгода. Его жена Татьяна, в общем, не возражала против этих встреч, хотя мне кажется, ревновала своего Костеньку к нашим посиделкам, потому что мы вспоминали наши студенческие набеги на общежития и массу коротких романов с иногородними студентками, которых было великое множество и у него, и у меня. Хотя именно в одном из таких набегов на общежитие Института культуры они с Татьяной и познакомились. Надо сказать, Татьяна, кроме того, что была очень красивой и стройной женщиной, была ещё очень волевой, чувствовалась бывшая спортсменка, гимнастка. Поэтому Костеньку она очень быстро загнала под каблук. Через месяц после знакомства Костя был представлен её родителям, а ещё через три я уже закрутил страстный и как всегда короткий роман со свидетельницей на их свадьбе. Думаю, что именно из-за этой Ларисы, которой, как оказывается, я разбил сердце, Татьяна меня немного и недолюбливала. Хотя прошло уже десять лет и у Татьяны и Кости подрастали два замечательных сына, ну а я так до сих пор не нашёл свою вторую половинку.

      Костя, как всегда, был рад нашей встрече, засуетился, давая различные распоряжения, чтобы нас не беспокоили, и накрывал нашу скромную мужскую полянку. Я же, оглядывая его просторный кабинет, приготовился слушать рассказ обо всех тяготах семейной жизни. Наконец всё было готово, я присел к [битая ссылка] столу, и мы выпили по первой. Моё внимание привлекли бумаги на [битая ссылка] столе, сдвинутые в сторону. Наверху лежала история болезни с прикреплённой старинной фотографией мужчины и женщины. Заметив мой интерес, Костя сказал:

      – Иногда беру из архива и для самообразования сравниваю диагнозы, там типичная шизофрения, старый чекист утверждал, что встретил знакомых людей, которые за шестьдесят лет совершенно не изменились, весьма странная история, но лечение прошло успешно, и он успокоился.

      Я стал всматриваться в фотографию. На меня из далёкого прошлого смотрели красивые, молодые женщина и мужчина. Костя всё понял, вздохнул и разрешил взять мне эту историю болезни на некоторое время. Мы продолжили наши посиделки. В основном это был монолог Кости, в котором он вначале жаловался на свою семейную жизнь и завидовал моей холостяцкой жизни, но по мере опустошения банки он всё более и более влюблялся в свою жену. Постепенно мы подошли к той точке, когда Костя всю свою любовь к ней должен был изложить по [битая ссылка] телефону и немедленно.

      Костя заплетающимся языком объяснялся в любви своей жене, я просматривал историю болезни.

      Материал был весьма интересен. По словам Мельникова Егора Петровича, то есть больного, в 1922 году, будучи сотрудником ВЧК, он курировал вопросы внешней разведки на территории Германии. Его подопечными и были эти люди с фотографии – Синицкий Станислав Георгиевич и Полетаева Марина Фёдоровна. На деньги ВЧК Синицкий создал и выпускал журнал о новейших достижениях в области науки и техники. Это было прикрытие, на самом деле они вместе с женой занимались промышленным шпионажем в пользу Советской России.

      Посиделки закончились, попрощавшись, мы с другом расстались теперь, как нам казалось, на неопределённое время. Материал был для меня плодотворен, и я приступил к рассказу о суровых буднях ВЧК в те далёкие годы и их влиянии на нашу современную жизнь буквально на следующий день.

      Когда я закончил писать свой рассказ, у меня в руках опять оказалась эта фотография. Я вновь и вновь пристально всматривался в лица этих людей. Решение уже было где-то в моём журналистском подсознании, мне надо было просто решиться проверить этот невероятный факт. Я посмотрел в окно, там было утро и тёплая солнечная весна. Вздохнув и с мыслями, что всё равно не успокоюсь, взяв фотографию и адрес, я пошёл к своей машине, ехать было не очень далеко, в соседний областной центр.

      К вечеру я был уже на месте. Припарковав машину, я подошёл к указанному в адресе дому. Это была старая облупленная хрущёвка. Люди, которые меня интересовали, должны были жить на третьем этаже вот этого подъезда. Странно, но перед входом в подъезд я почему-то стал волноваться.