Ценностный подход. Юлия Келлер

так как тайн у меня нет. Я же не разведчик. Поэтому мне нравится девушка Фарбера – она простая, открытая, обаятельная, чего не скажешь о самом нашем начальнике. Вот и со мной она быстро нашла общий язык, что не всем удается.

      Моя собеседница берется помочь с бутербродами. У неё всё получается делать намного быстрее, чем у меня, так что совсем скоро мы наполняем вторую тарелку бутербродами, и тут же относим закуски в гостиную, где веселье в самом разгаре. Давид, как обещал, включил караоке, и теперь Енисей получил возможность выкрикивать слова: «Иду навстречу цветным витринам, мимо пролетают дорогие лимузины» под готовую музыку, при этом не пытаясь беспощадно извлекать оригинальную мелодию из гитары.

      Шум стоит невероятный, так как подпевают и Давид, и жена Разумовского, и Шафров – как уж без него. Внимание остальных сразу привлекают бутерброды. Судя по всему, шашлык был съеден уже давно. С удивлением наблюдаю, как некая длинноногая и чрезвычайно стройная, если не сказать худая, девушка с легкостью отодвигает мощного Шафрова от одной из тарелок, крича при этом:

      «Тебе-то куда?!»

      Опасаясь встать между бутербродами и кем-то особенно голодным, я ухожу в дальний угол гостиной, где находится небольшая барная стойка, и сажусь на высокий стул. Так мне всех великолепно видно. Развлекаться же так, как это делают остальные – не моё. Я не чувствую себя радостной от плясок или громких выкрикиваний текстов песен в микрофон. И не из тех я, кто может всю ночь шуметь, смеяться и шутить, а наутро с восторгом вспоминать то, что было. Хотя, конечно, и у меня раньше многое происходило. Бурная юность с влюбленностями, пьянками, побегами из дома, прогулками по крышам, походами по клубам и так далее – все это существовало и в моей жизни, и, возможно именно поэтому, подобное теперь мне не интересно.

      Но я совсем не против, когда развлекаются другие, если они только не обращают на моё бездействие внимание. Сейчас так и происходит, ведь каждому есть, чем заняться, будь то поглощение алкоголя, так называемое пение, уничтожение еды или игра на бильярде. Вот ей-то как раз заняты Разумовский и Фарбер.

      Двое видных, как бы сказала бабушка, молодых мужчин с задумчивым видом ходят вокруг стола с киями в руках, плавно наклоняются для удара, а затем медленно поднимаются. На ум невольно приходят слова, которые я подслушала тогда, в первый рабочий день Фарбера. Арине непременно понравилось бы зрелище, которое я наблюдаю.

      Поскольку взгляд мой устремлен в сторону бильярдного стола, я нащупываю в вазе с фруктами виноград и принимаюсь есть его одну ягодку за другой, следя за ходом партии. И тут, во время очередного удара Разумовского, Фарбер поднимает глаза и бросает на меня такой же взгляд, каким заставил практически врасти в пол при первой встрече. Перестаю жевать, поскольку понимаю, что могу подавиться в любую секунду, но не отворачиваюсь. В том, как Фарбер смотрит, я замечаю что-то новое. Словно тогда, в первый день,