Обрученная с Розой. Симона Вилар

были приоткрыты, на лбу и переносице блестели бисеринки пота. Дышала она ровно и глубоко.

      Филип негромко вздохнул. Он никогда не любил эту женщину. Он получил ее как ценный дар, из тех, какими награждают вассала за преданную службу. Если взглянуть иначе – Элизабет уплатила выкуп за свою измену. И это было бесконечно унизительно. Возможно, поэтому он с первого дня испытывал глухую неприязнь к Меган, хотя та, вероятно, и заслуживала лучшего отношения. Если поначалу Меган стремилась почаще напоминать мужу, что она из Перси, могучих властителей Пограничья, была надменна и капризна, то позднее ее чувство к мужу переросло в любовь столь страстную, что иногда Филип даже с сожалением вспоминал их прежние, натянутые отношения.

      Он не мог полюбить Меган, она раздражала его своим слепым обожанием. Филип старался быть мягким с женой, но при первом удобном случае торопился покинуть дом, скрыться от Меган. Даже узнав, что она ждет ребенка, он остался холоден. Филип видел, что жена мучается, испытывал к ней жалость и сострадание, но не более того. Его изводили ее слезы, ее ласки, ее неотвязное внимание, а в довершение всего – ее ревность. Дошло до того, что она стала посылать служанок шпионить за ним.

      Вздохнув, Филип оглядел комнату. С тех пор как Меган стала его женой, он был окружен непривычной для себя роскошью. Как родственник Перси, он вынужден был купить этот дом и обставить его с ужасающей расточительностью. Затем, заложив часть земель, полученных в приданое, он смог привести в порядок свой замок Нейуорт, сильно пострадавший от набегов северян. Перестройка замка дала ему возможность надолго отлучаться из дома. Филип с удовольствием жил бы по-прежнему в своем пограничном замке, охотился на холмах, осушал болота и разводил скот, вершил бы суд среди своих вилланов.

      Но то время миновало. Его светлая звезда, Элизабет, поднялась на столь недосягаемую высоту, что не осталось никакой надежды вернуть старое…

      Филип наклонился и коснулся плеча жены.

      – Ты бы шла к себе, Меган.

      Она моментально проснулась. Жадно схватив его руку, осыпала ее поцелуями.

      – Ну что ты, Меган, – сказал он, осторожно отнимая руку. – Успокойся. Уже поздно. Иди спать.

      – Я так ждала тебя, – сказала она, обнимая Филипа.

      Ростом она была гораздо ниже мужа, и, чтобы поцеловать его, ей пришлось встать на носки и притянуть к себе его голову.

      – Я прикажу подать ужин.

      – Благодарю, не стоит. Я был у его преосвященства епископа Йоркского, и он меня отменно попотчевал.

      – Но я велела приготовить блюдо из оленьих языков во французском вине на меду. Их разогреют и мигом подадут.

      Филип пожал плечами.

      – Ради бога, Меган. Я вовсе не хочу есть.

      – Но, Филип, мне так хочется. Прошу тебя!

      – Меган, я совершенно сыт.

      Услышав нетерпение в голосе мужа, леди Меган сердито прищурилась:

      – Я не верю тебе. С какой стати епископу засиживаться с тобой допоздна? Здесь замешана дама!

      – Оставь эти глупости.

      – Я чувствую, я знаю!

      – Меган,