Сражение за Тулу. Александр Лепехин

и верит в то, что она способна сделать нечто большее.

      На рассвете второго дня немцы снова пошли в атаку. Капитан наблюдал за ними с колокольни и оттуда корректировал огонь своей батареи. В Рогожинском поселке накапливалась вражеская пехота. Капитан указал, куда именно «поддать огоньку». Гитлеровской пехоте пришлось жарко: ее лихорадило, бросало в озноб, рвало на части.

      Два немецких тягача подтащили две немецкие пушки. Резвецов разбил и тягачи и пушки. Заговорили две немецкие батареи. Резвецов накрыл их, и они онемели.

      Куда бы немцы ни хоронились, их всюду преследовал губительный артиллерийский огонь.

      Их осенила догадка. Они начали бить прямой наводкой по наблюдателям. Первый снаряд ловко пролетел под сводами колокольни, второй разворотил ее угол. Резвецова и телефониста засыпало щебнем. Позвонили с командного пункта полка, посоветовали перебраться в более безопасное место. Тогда – то капитану и показалось, что пришел момент, когда 6-я батарея должна оправдать надежду командира полка. Сменить наблюдательный пункт – значит поставить батарею в менее выгодные условия, снизить убийственную силу ее огня, сделать его не таким метким, бить вслепую. Резвецов решил: «Постреляют, постреляют и перестанут. Подумают: «Кому охота сидеть на колокольне под таким огнем?».

      Он и остался на ней. Он остался там на день, и на два, и на пять дней, и на десять… Около месяца провел он на ставшей уже знаменитой Всехсвятской колокольне. Взбесившиеся немцы выпустили по ней черт знает сколько снарядов. Но колокольня стояла.

      Колокольня крепкая, выдержит! – подбадривал он товарищей. – Фрицы лупят 75-миллиметровыми легкими снарядами, а мы – 152-миллиметровыми тяжелыми. Расквитаемся как-нибудь.

      Немцы пытались засечь огневую позицию. Безуспешно. Батарея кочевала с места на место. Капитан хитрил: по ночам на ложной стоянке батареи взрывались противотанковые гранаты. Батарея била по врагу с другого места, но немцам чудилось, что они обнаружили ее по наблюдаемым вспышкам. Сотнями снарядов забрасывали они это место. Батарея умолкала. Вспышки гасли. Противник заносил в победную графу еще одну истребленную им батарею. Утром же зоркий глаз Резвецова находил цель, и свалившийся на дом, на окоп, на блиндаж, на танк, на дзот тяжелый стальной «чемодан» множил могилы немецких захватчиков.

      Их потом частично раскопали; любопытно было поглядеть, в какой яме сколько уложено. Находили и тридцать трупов, и тридцать пять. Я видел это собственными глазами. Немцам не удалось скрыть свои потери.

      Они не обманули командира шестой батареи ни на мертвых, ни на живых. Восемь их танков степенно курсировали по замкнутому кругу, стремясь ввести в заблуждение наших разведчиков. Насчитали чуть ли не 180 машин. Наблюдал и Резвецов. Он заметил, что все танки одинаковы, все с открытыми люками, и усомнился в правильности счета. Капитан решил проверить это дело снарядами. Появился танк – огонь! Один списали в расход. Остальные скрылись лощиной.

      Так ничего и не вышло у немцев.

      Части