Творцы столпотворения. Борис Долинго

ящика сухого и блок «Донского табака». Ну, и по мелочевке всякое. Всё во второй кладовке, как обычно.

      – Замечательно, Остапенко! Но впредь не пропадай, когда тебя не просят. Понял?

      – Так точно, товарищ полковник! Разрешите идти?

      – Свободен!

      Дверь распахнулась, и в дежурку ввалился хитро улыбающийся Валентин.

      – Ну, ты даешь! – подмигнул ему сержант. – Я надеюсь, старому пердуну не все досталось? – заговорщицки прошептал он.

      – Все нормально! – Капитан плюхнулся на скрипучий диван. – Не боись!

      Шорин опять покачал головой.

      – Зачем это тебе надо, Валя? – с неодобрением спросил он. – Или… ты был у нее?

      – У нее, у самой, – словно кэрролловский кот, улыбнулся Остапенко. – А старику – мои личные запасы. С расчетом на последующие походы, разумеется.

      – Старик устроит сегодня пьянку с Измайловым, а значит ночью будет бардак, – хмыкнул сержант. – Пожалуй, схожу-ка я сегодня к Насте…

      – Я тебе схожу, сучий потрох! – нахмурился Остапенко. – Ишь, разговорчики в строю! Совсем распустились!

      Мисин надулся: черт бы побрал этого везунчика! Таскает, фиг знает, из каких мест, редкостные теперь вино и сигареты – ящиками и блоками! Может, склад где-нибудь откопал? «Интересно, – подумал сержант, – а ведь четыре года назад это назвали бы мародерством!»

      – Ладно, – смягчился Остапенко, видя насупленное лицо Мисина, – что-нибудь придумаем.

      – Значит, за реку ты не ходил? – тихо уточнил старшина.

      – Конечно, нет, – хмыкнул капитан. – А про Китаева слышал от Трофимовича. Его бравый омоновский отряд выезжал пару часов назад за Дон, и они там постреляли чуток. Правда, этот поганец снова был таков.

      Шорин выматерился.

      Спорящие девушки за окном, наконец, ушли, сержант перестал пялиться на улицу и предложил Валентину чаю.

      – Из лебеды? – усмехнулся Бендер.

      – Обижаете, товарищ капитан, – засмеялся Мисин. – Мы ведь тоже не лыком шиты!

      – Ну, давай! Только я сначала отолью немного. – Остапенко поднялся и направился в туалет.

      Когда он вернулся, атмосфера в дежурке царила совсем не спокойная. Посреди комнаты стоял, грозно расставив ноги, полковник, а слегка растерянный Мисин сидел у телефонного аппарата и щелкал тумблерами, ворча «Связь давай, связь!».

      – А, вот и наш герой, – рявкнул полковник, завидев капитана, и снова повернулся к сержанту. – Ну, что там?

      – Ничего, товарищ полковник, – пожал плечами Мисин. – Нету больше связи. Что-то с линией.

      – С линией! – Проляков презрительно скривился, словно в обрыве связи был виноват лично сержант.

      Вяснилось, что в деревеньке Крюковке, что километрах в семидесяти, что-то случилось. Понять было невозможно, но переполох возник как будто не из-за бандитов. Буквально минуту назад позвонил тамошний председатель, похоже, насмерть перепуганный, и, сбиваясь в истерику начал вопить, что за деревней появились какие-то необычные штуки. И почти сразу связь прервалась.

      – Но он успел сказать,