Долина Розовых водопадов. Наталья Сотникова

возвращаясь к началу.

      – Ну, что там? – нетерпеливо бормотал Колька в очередной раз, и в очередной раз получал грозное:

      – Уйди, не мешай!

      Николай просто не знал, куда себя деть. Мерить квартиру шагами было весьма затруднительно, сидеть на одном месте – мучительно. Он заварил чай, нашёл несколько конфет и пачку печенья. Но доступа к записям так и не получил. Совершенно расстроенный, он освободил часть дивана от груды одежды и задремал. А когда проснулся, обнаружил над собой склонившуюся Катерину. Она была бледной и даже напуганной.

      – Вот, полюбуйся. – Девушка протянула тетрадь, и Николай углубился в чтение.

      «Привет, если вы видите эту запись, значит, меня уже нет в живых. Вы узнаёте меня, долговязого очкарика со спутанными патлами? Это я, Майки-Паучок, Майки-Скороварка. Так прозвали меня коллеги из жёлтой бульварной газетёнки. Но если вы думаете, что я работаю в "Больших сиськах" или "Толстой заднице", то это – ошибка. Моя газета носит вполне пристойное название «События, факты, сенсации». Событий и сенсаций хватает на два номера вперёд, благодаря ваш покорному слуге, а вот фактов… Обычно главный редактор притягивает их за уши. Но с этим ничего не поделать, такова специфика жанра. У нас масса постоянных читателей, любителей эдакого жарененького, с румяной корочкой, для которых нет ничего приятнее, чем покопаться в грязном белье знаменитостей, и я полностью удовлетворяю их желания. Если вы думаете, что наша редакция располагается в каком-то заплёванном подвале, то опять ошибаетесь. Мы делим первый этаж с популярной в нашем районе пивнушкой "Максим". Чувствуете, как отдаёт Парижем? На самом деле тут пахнет жареной рыбой и прокисшим пивом, в остальном соседство вполне терпимое. Живу я неподалёку, в двух кварталах отсюда. Наш район местные старожилы окрестили "Площадью Свободы" или "Площадью Неудачников". Тут живут те, кто не смог добиться чего-то стоящего в жизни, но и не скатился до коробок бездомных. Наша серая пятнадцатиэтажка окружена свалками, по которым ползают чумазые соседские мальчишки. С высоты девятого этажа, где находятся мои апартаменты, эти мальчишки напоминают навозных жучков, но это мои хорошие друзья. Каждый из них за пару долларов готов вылизать до блеска мою дребезжащую тачку или часами дежурить у ворот какой-нибудь виллы, чтобы узнать, какую подружку приволок сегодня на ночь киношный кумир, обалдевший от выпивки и наркотиков. А завтра этот сюжет уже появляется на страницах моей газеты. Что поделать, Лос-Анджелес – город звёзд. Их тут больше, чем остальных жителей. Многим даже по вкусу периодически мелькать в жёлтой прессе: значит, ещё не забыли, значит, любят. Чёрт возьми! Опять Эмма начала бить посуду. Эмма – это моя соседка сверху. Она работает в «Максиме» и живёт с неким раздолбаем Стивом. По Эмме можно сверять часы. Ровно в восемнадцать ноль-ноль она начинает бить посуду. Интересно, когда же она перебьёт все стекляшки и перейдёт на пластик. Обычно в восемнадцать тридцать звон посуды и ругань Стива утихают. А утром милую парочку можно увидеть у ближайшего перекрёстка, нежно воркующую перед началом трудового дня. Слева от меня живёт русская княжна, миссис Соколова. Она немного сумасшедшая,