Дикая история дикого барина (сборник). Джон Шемякин

сотрудничества геометров и экологов. По мнению участников экспедиции, чебоксарские кожевенные заводы создавали вонь, несовместимую с работой по составлению плана города. Трудно рисовать будущее, когда тебя выворачивает наизнанку.

      Верёвкин опечатал заводы. Кожи в июльскую жару на заводах начали гнить. Запах усилился до того, что даже привычные чебоксарцы стали ходить с мокрыми мешками на головах, натыкаясь на геометров (тоже в мешках), бороздящих просторы города будущего, сносящих углы и строения целиком. По ночам с колокольни раздавались приказы директора Верёвкина, перекрываемые обречённым глухим набатом.

      Чебоксарские промышленники тайно решили вывезти вонючие кожи и сплавить их по Волге, чтоб как-то избежать разорения и самосуда. Но не успели подводы выехать на пристань, как из будки выбежала предусмотрительная верёвкинская засада. Промышленников начали вязать с поличным. Особенно в аресте капиталистов отличился любимый верёвкинский ученик-геометр Гаврила. Известный нам более как Гавриил Романович Державин. Пиит и предтеча.

      Когда работа по составлению плана города Чебоксары была завершена, по казанскому тракту потянулся сытый обоз. Три телеги обоза везли план города Чебоксары, «придавленный каким-то подручным гнётом из связанных арестованных». Впереди обоза верхом ехали довольные геометры.

      Верёвкин и Державин дружили до последних дней учителя. Были в переписке, много вспоминали. Верёвкин, например, писал своему ученику Гавриилу Романовичу: «Я ваш старичок, так разуметь себя имею право, по душевному преклонению к вам, с самого вашего детства».

      Я слишком поздно родился.

      Гравюра

      Рылся в подарках.

      Запер двери на ключ, накинул крюк, все сгрёб в центр залы. Вскочил, задёрнул шторы. Снова уселся у груды.

      Рассматривал подаренную гравюру Дортона «Гонконг в 1860 году». Мне не очень нравятся гравюры Дортона, но я ценю их за подробности изображённого. На ней даже губернатор Гонконга изображён. Едет верхом.

      Гонконг в 1860 году был местечком со странностями. Китайцы с острова бежали толпами. Какие-то эпидемии с каждым новым зашедшим судном, всё новее и страшнее. Слуги травят своих белых хозяев ядами. Губернатора обстреляли ядовитыми стрелами, еле оклемался.

      Французский капитан Лоран вырезал половину собственного экипажа, стоя на рейде. Потом переправился на берег и начал резать местных. Поймали капитана сеткой, сброшенной с воздушного шара немцев Больке.

      Повальная торговля опиумом. И над всей этой идиллией стоит упомянутый мной губернатор Джон Бауринг. Друг Карамзина, между прочим. Человек, которого высоко ценил Гавриил Державин. На руке у губернатора перстень, подаренный царём Александром Павловичем Благословенным, на шее медальон, подаренный Пушкиным.

      И служит Бауринг империи – в медальоне, с перстнем, пожилой уже весьма человек устраивает облавы на желающих сбежать с Гонконга китайцев, устраивает демонстрацию канализации, разрешает всем пользоваться зеркалами.

      По