День повелителя пираний. Эдуард Веркин

воду… нюхает…

      – Совсем наш Буханкин ку-ку… – Я стряхнул песок. – С котлом окончательно раздружился… Стоит человеку открыть клопа, как он сразу впадает в манию величия. Как скучно все устроено… Клопооткрыватель…

      – Завидуешь, – поддразнила меня Тоска.

      – Чему завидовать? Подумаешь, таракана открыл. Плевал я на него. Плевал, плевал, плевал. Я говорю, с котлом раздружился…

      На ногу Тоске уселась треугольная, похожая на французский истребитель строка. Тоска напряглась и стала медленно заносить над агрессором ладонь.

      Главное, не упустить тот момент, когда строка растопырит челюсти и начнет вгрызаться. Чуть раньше – и она улетит, чуть позже – и выстрижет из тебя кусман мяса размером в квадратный миллиметр.

      Хлоп!

      Строка с добычей растворилась в воздухе.

      – А когда он с ним дружился-то? – раздраженно ответила Тоска и потерла набухающий волдырь. – Надо его было в детстве лечить. Сейчас уже поздно… Слушай, у меня глаза заболели. Наблюдай за этим дурнем сам.

      Тоска сунула мне бинокль.

      Я стал наблюдать. Очень скоро, впрочем, мне надоело наблюдать за однообразным Буханкиным, и я переключился на окрестности. В окрестностях не было ничего интересного. Обычный пляж в будний день, народа не так уж много. Детишки бегают, то ли лагерь, то ли детский сад. В воду не лезут: воспитатели не пускают. Оно понятно, течение возле берега достаточно сильное, может запросто унести…

      Задремал. Все это было так утомительно, что я задремал. Да и что с ним в этой луже случится…

      – Вставай! – Тоска пихала меня в бок. – Вставай! Смотри!

      Я проснулся и посмотрел. Буханкин вопил.

      Его даже было слышно. Такое мерзкое мелкое верещание.

      Еще Буханкин барахтался, поднимал волны и эти… сонмы брызг. Безумствовал, короче, по полной программе. Но видно было, что он не шутит. Что-то там с ним случилось, что-то неприятное, что-то, что его испугало.

      – Что там с ним? – растерянно спросила Тоска.

      – Судорога! Тонет, гаденыш! Тоска, камеру! Снимай его, снимай!

      Я рывком вскочил на ноги и побежал к протоке.

      Первооткрыватель клопа… пардон, клеща, однако, не тонул.

      Не тонул. Подтверждая вековую мудрость, утверждавшую, что некоторые субстанции не тонут принципиально.

      Он просто орал и бил руками и ногами по воде. Отчего создавалось впечатление, что Буханкин остро нуждается в помощи.

      Я бежал, перескакивая через редких отдыхающих. Тоска поспевала за мной, она тоже хорошо бегает, если захочет. До Буханкина я доскакал меньше чем за минуту. Тот бился недалеко от берега, метрах в трех. Он уже умудрился обмотаться водорослями и был похож на юного водяного, взбесившегося после укуса речной крысы.

      Вода вокруг него не то чтобы кипела, но, во всяком случае, волновалась. Однако Буханкин поднимал такое количество брызг, что нападающих видно не было.

      Тоска догнала меня и собралась было сигануть на выручку этому болвану, но я успел ее поймать.

      – В воду нельзя! – рявкнул я. – Только с берега! И вообще, не лезь пока, лучше