Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус. Анатолий Бородин

полиции и прибыл туда одним из первых. В первом часу дня стали пускать просителей в приемную.

      Здесь каждый подходил к чиновнику, сидевшему за особым столом, и сообщал о себе нужные сведения и цель свидания с директором. Другой чиновник, записав ряд фамилий, уходил в канцелярию разыскивать соответствующие им “дела” и доставлял их в кабинет директора “для ознакомления”.

      Просители в ожидании приема располагались в креслах вдоль трех стен. Тут были люди всех возрастов: мужчины, женщины, студенты, курсистки. Передо мной уселся какой-то молодой человек в смокинге и в перчатках.

      Часовая стрелка приближалась к часу. Откуда-то явилось трое жандармских чинов с резиновыми подошвами на сапогах и вытянулись в струнку. За ними пришли два-три чиновника в виц-мундирах и тоже расположились в ряд. Тихие разговоры просителей, слышавшиеся раньше, прекратились. Все предвещало скорое появление могущественного директора…

      Ровно в час раздался звонок. Вслед за ним отворилась дверь кабинета, и на пороге показался П. Н. Дурново в сопровождении чиновника, державшего в руках список просителей и карандаш для отметок резолюций директора. Дурново был в форменном фраке, без всяких знаков и отличий и в жилете темно-коричневого цвета. Он медленно продвигался вперед, не сгибая головы.

      – Вам что угодно? – спросил он молодого человека в смокинге. Тот назвал себя по фамилии и изложил просьбу.

      – Хорошо-с! – ответил Дурново и приблизился ко мне.

      – Ваша фамилия? – спросил он, смотря на меня в упор своими проницательными глазами.

      Я сказал.

      – Подождите. Я приму вас отдельно, – произнес он и пошел дальше.

      В приемной стояла абсолютная тишина. То и дело слышалось: “Вам что угодно?”, “хорошо-с!”.

      Раз я уловил резкий ответ:

      – Напрасно шляетесь: ведь я сказал – нельзя!

      Вот он подошел к какой-то даме, изысканно одетой во все черное. Она быстро говорила что-то ему, упомянув раза два министра.

      – Ну, что вам может сделать министр, когда я не хочу! – раздался властный голос директора, и, не дослушав объяснений дамы, Дурново двинулся дальше.

      Опять доносилось ко мне: “вам что угодно?”, “хорошо-с!”.

      – Были у Делянова? – спросил директор, когда подошел к студенту, уволенному из университета.

      – Был, но он отказал.

      – Сколько раз были?

      – Два раза.

      – Мало. Сходите пять, шесть раз… Решительно отказать Делянов не может.

      Последней к выходной двери стояла невзрачная, молодая особа, бедно одетая, со страдальческим выражением лица.

      – Вам что угодно? – спросил Дурново.

      – Разрешите мне повенчаться с N. Он приговорен к административной ссылке в Восточную Сибирь и сидит в пересыльной тюрьме.

      – Обратитесь к священнику: это его дело, а не мое.

      – В тюремном управлении мне сказали, что без вашего разрешения нельзя повенчать нас, так как у него нет удостоверения, что он холостой.

      – Так