Большая книга летних приключений. Эдуард Веркин

земле один скелетик лежит. Такая вот история.

      История была интересная и поучительная, мне понравилась. Правда, я боялся, что Буханкин ее сам только что выдумал. Впрочем, может, и нет.

      – Мне удалось также узнать, что покусы случались и раньше. Рыбаков в основном кусали. Одну тетку покусали, она простыни полоскала. Но самих нападающих не видели. Говорили о шустрых рыбках, вот и все. Еще говорили, что рыба ловиться стала хуже. В сети почти ничего не попадается, даже мелочь. На донки рыба перестала брать, одним словом, целый комплекс тревожных сигналов.

      – На купающихся нападали? – поинтересовался я.

      – Нет вроде... У купающихся я не спрашивал. Но если бы нападали, то, наверное, было бы уже известно. На пляжах народу полно, так что про купающихся не знаю...

      – А доказательства? – спросил я. – Какие-нибудь вещественные доказательства есть? Я ведь, Буханкин, пока летающую тарелку не потрогаю, ни за что в нее не поверю.

      Буханкин кивнул:

      – Законное требование для таких, как вы. И могу на него ответить адекватно. Несколько дней назад мне удалось познакомиться с предметом своих изысканий воочию. Вот.

      Буханкин раскидал по койке фотографии. Мы с Тоской принялись их рассматривать.

      – Поймал? – спросил я. – Ты их поймал?

      – Я не рыбак, – серьезно ответил Буханкин. – Я ученый. Я обратился к этому, у которого кошку сожрали, он поймал мне пять штук. Ну, как вам?

      Рыбки. Зеленоватого цвета. Оранжевые брюшки в крупную голубую крапинку. Где-то я видел уже этих рыбок. Неприятные, хотя и небольшие. В пол-ладошки. На одной из фотографий эта ладошка имелась – Буханкин сжимал бока рыбинки, и она открывала густо усаженную мелкими треугольными зубами пасть.

      – Какие зубы... – протянула Тоска. – Разве такие рыбки у нас водятся?

      – Не водятся, – согласно кивнул Буханкин. – Такие рыбки у нас не водятся, это верно.

      Мне стало неприятно. Мне показалось, что я узнал эту рыбку.

      Гелий Буханкин торжествующе усмехнулся:

      – Я отправил фото в Академию наук, ихтиологам, у меня там связи.

      Про связи Буханкин сказал с должным самоуважением. Незаметно я опустил руку в карман и задействовал диктофон наладонника.

      Буханкин выдерживал паузу.

      – Ну, и кто это? – нетерпеливо спросила Тоска.

      Буханкин не отвечал.

      – Ну? – спросил я, когда пауза затянулась уже до неприличия.

      – Это пираньи, – замогильно сказал Буханкин. – Пираньи.

      – Какие пираньи?! – Тоска разглядывала фото. – Ты что, Буханкин? Какие у нас пираньи?

      – Непростые пираньи, – ответил Буханкин. – Они похожи на обычных, но несколько отличаются. Удлиненное тело, серповидные плавники.

      Буханкин сказал:

      – Мне ответили, что, скорее всего, это какой-то доселе неизвестный науке вид. И я его первооткрыватель.

      Я мысленно схватился за голову. Акарина Паразитоформес Буханкинус еще куда ни шло, Пираниа Карпозубус Буханкинус – это был все-таки перебор. Если