ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ. Книга 2. Олег Павлович Свешников

стоны, и ликующая игра гармоники, и он видел себя, на берегу реки, среди березок, где россиянки водят хороводы, видел, как он в удаль танцует краковяк с милою девочкою Капитолиною, кружит ее в вальсе ветра, теперь уже один, без толпы, желает обнять, поцеловать ─ и раздается выстрел!

      Он падает на Плахе Земли, обливается кровью. Рыдающая песня гармоники заливает всю землю, достигает звезд, он, опираясь на звезду, встает над землею, снова желает увидеть свою юную россиянку, но снова звучит выстрел! И он снова падет горьким распятьем на земную плаху, обливается кровью.

      И снова звучат выстрелы, выстрелы! И все никак не убьют! Не казнят! И он никак он не отмучается.

      Не надо идти к пророчице Кассандре, воин заболел! Не страхом смерти, а сумасшествием! Воля Илья Муромца была утрачена! И любовь к жизни была утрачена! И чем бы все закончилось, неизвестно, но ангелы-хранители были еще сильны у Александра Башкина, да и боги Руси не желали отпускать храброго воина на гибель.

      23 апреля воин-страдалец был вызван на последний допрос. Майор государственной безопасности Лоренцо повел себя необычно; открыл пачку «Казбека». Вежливо предложил:

      ─ Кури, солдат.

      ─ Я не курю, ─ тоже вежливо принял отречение Башкин; его измучивало желание, скорее, скорее узнать, куда по воле Пилата-мученика вынесут вороные кони: на Соловки, на плаху, на Куликово поле?

      Следователь продолжал удивлять:

      ─ Тогда выпьем, ─ он достал плитку шоколада, бутылку французского коньяка. Разлил в рюмку. ─ Фронтовую, солдат!

      ─ Извините, я не грешен, ─ произнес виновато воин.

      ─ Ну, смотрите. Не настаиваю, ─ проявил великодушие Лоренцо. ─ Я хочу выпить за вас, за русского воины! Вы располагаете к себе, вызываете уважение. И вы, и остальные целовальники креста! Мы все понимаем, битва с врагом держится не на генерале, а на штыке и отваге русского воина. Чего его гнать по кругу лжи, сомнения и смерти? Но работа есть работа! Попадаются еще Каины!

      Вам сообщаю, Александр Иванович, вы с честью выдержали экзамен воина Руси! Военная контрразведка, чекисты к вам претензий не имеет. Воюйте и дальше так же храбро.

      Лоренцо поднял рюмку:

      ─ За вас!

      Выпив, отломив долю от шоколада, он внимательно посмотрел:

      ─ Скажите, в самом деле, 10 октября 1941 год под Медынью именно вы сдерживали танковую армию Гудериана, какая рвалась к Москве? Я бы мог пространно отписать о вашем подвиге генералу армии Жукову, востребовать награду Героя или орден Ленина. Вы ее заслужили! Встретились бы оба: солдат и генерал. Порадовались бы, выпили чарку за победу. Для вас общение с генералом не стало бы лишним. Как считаете?

      ─ Не знаю, ─ честно признался Александр Башкин. ─ Одно скажу, в лесу под Медынью есть обгоревший дуб, ему сто лет, мы заложили в дупло гильзу с посмертным посланием тем, кто будет жить в свободной России! Там есть и моя подпись, Александр Башкин, 10 октября 1941 года, Медынь.

      Он помолчал:

      ─ Писать, не писать, это вам решать! Напишите, если желаете. Я же горд тем, что мы,