Взорвать Манхэттен. Андрей Молчанов

всех когда-нибудь погубит, точно.

      – Как дочь? Ты еще не ждешь внуков? – переводит он разговор на нейтральную тему.

      Я горестно вздыхаю, а затем сетую на никчемность и разбросанность нашей молодежи.

      – Пора думать о преемниках… – веско и двусмысленно произносит Большой Босс.

      – То есть? – невольно настораживаюсь я.

      – Знаете, Генри, – тон его приобретает дружескую конфиденциальность, – я хотел бы поговорить с вами об одной существенной вещи… Мои проблемы со здоровьем зашли далеко, и я волей-неволей озабочен, вероятно, скорой передачей дел… Не перебивайте! – Заметив, как я возмущенно подскакиваю в кресле, он выставляет вперед ладонь. – Я готов остаться в Совете в качестве доверенного лица председателя, но о кандидатуре самого председателя уже сейчас следует крепко подумать. И такой кандидатурой я вижу именно вас.

      Мимикой я изображаю недоумение, но одновременно и уважительное внимание к его монологу. Подозреваю, лукавому. Задушевную беседу на данную тему эта бестия, возможно, вела или будет вести не только со мной.

      Занять его место – нешуточное дело. Большому Боссу подконтрольна святая святых – Федеральная резервная система, не подвластная ни президенту, ни правительству, ни министерству финансов, а лишь властительным акционерам всех ее трех составляющих в Кливленде, Бостоне и в Атланте.

      – Я говорю искренне, это не какая-нибудь дешевая проверка, – откликаясь на мои мысли, продолжает он усталым голосом. – Я просто более всего доверяю вам, Уитни. К тому же вы человек специальной закалки, мы прошли одну и ту же школу…

      Это намек на наше прошлое рыцарей плаща и кинжала. Кстати, к моему давнему роду деятельности сей образ вполне применим. В молодости мне приходилось обстряпывать горяченькие делишки, на которые едва ли сгодились бы чистоплюи из аналитического департамента, если и нюхавшие порох, то только в комфортабельном тире.

      – Коли речь идет о моем согласии, – говорю я, – можете им заручиться, хотя, надеюсь, наш разговор преждевременен и никаких обязательств с собой не несет.

      Все-таки во мне пропал великий дипломат… Я великодушно даю ему фору для дальнейшего маневра. Будет ли она оценена в должной мере?

      – Разговор, увы, актуален, – звучит ответ. – Не чересчур, но позаботиться о преемнике мне уже следует. Ах, вот еще что! – вспоминает он. – Курт Эверхарт – ваш родственник, если не ошибаюсь?

      Курт – мой покойный двоюродный брат. Впрочем, даже не брат. Сын мужа сестры моей матери от первого брака. Я не видел его около тридцати лет, с той поры, когда он уехал в Германию к своим истинным родственникам, женился там и прочно обосновался.

      – Давно ничего о нем не слышал, – отвечаю я. – Но воспоминания о нем самые теплые.

      – Тут случилась одна занятная история, – говорит Босс. – На горизонте возник ваш племянник… Вы хоть знаете, что у него был, то есть существует, сын? Его зовут Роланд.

      Я и в самом деле чего-то слышал, а потому киваю.

      – Он