Райская машина. Михаил Успенский

хорошего вискаря. И подчеркни, что именно хорошего, а не польского бимбера в фирменной посуде… Сестрицы! – молчальник перешёл на командирский глас. – Не увлекайтесь там со стязёй праведных! Не отягощайте участи своей человекоядством! Как бы не пронесло вас с чужестранной-то плоти! Мало ли что у них внутри! Ибо сказано: «Блажен, иже скотов милует…»

      – Спасибо, ваше святейшество! – воскликнул капитан Денница. – Вот уж откуда помощи не ждал! Ты смотри, вот как оно бывает…

      Молчальник поглядел на Денницу пронзительно, усмехнулся и погрозил пальцем.

      – Уес, насквозь видит, падла! – восхищённо сказал капитан. – Всё путём, начальник, – верую и трепещу!

      А я не сказал ничего – мир, куда я вернулся из одиночества, предстал уж такой безумной своей гранью, что и вообразить было невозможно, и очень хотелось проснуться…

      Но сон продолжался: на разорённую поляну выбрели медведицы – большая спасительница и поменьше. Зверюги обменивались между собой довольным ворчанием, на груди у одной болтался трофейный автомат, за другой волочилось чёрное полотнище бывшей чалмы. Крови на мордах вроде бы не наблюдалось…

      – И в хищных скименах правда живёт, – похвалил медведиц Илларион. – Задали страху господнего муринам демоноговейным – и будет с них.

      – А… как они вас понимают? – пролепетал я наконец, когда лохматая туша проскользила в опасной близости. Тут от одного запаха звериного в штаны накладёшь…

      Молчальник улыбнулся.

      – Расскажите, сестрицы мои, Марфа и Юдифь, любознатцу сему, что анахорет старец Илларион, подражая святому Сергию, в пустыни своей вскормил вас из малых сирых медвежаток, и взлелеял, и на волю выпустил, где живёте вы ныне звериным обычаем, как вам и достойно. Попросите этого… Как его, демона… вот, колесничего, чтобы подвёз вас до града, куда влечёт вас любовь материнская…

      – Как? Вы их в город повезёте, ваше преосвященство? – ужаснулся капитан.

      – Поведайте, сестрицы, отродью сему, – анахорет снова погрозил пальцем Деннице, – что непременно надобно вам в сей новый Вавилон, чтобы деток проведать и на путь наставить… Правда, чадо Юдифи, медведик Проша, в цирковом балагане вашем подвизается, деток добросердечно веселит ездой на мотоцикле. Не то горемычная Марфа. Оле, бедняжка! Оле, зверина злосчастная! Сын её Потапчик связался с цыганами и ныне у них служит наркокурьером. Попробуй его обыщи! Но Марфа ужо там всех построит – и чадо неразумное, и цыган, и стражей, иже отравителей крышуют… Марфа! Марфа! Не замай мента – этот уже не навредит людям!

      Медведица стояла над телом и тихонько пробовала его лапой.

      – Они же падаль едят! – ахнул я.

      – В самом деле, схоронить парня надо, – подхватил Денница. – Зря, что ли, старались?

      Покойник вдруг вскочил и заорал, да так истошно, что Марфа отпрянула, поспешно перебросила тяжёлый зад через бревно и спряталась за спину молчальника.

      – Ведь лежал же смердел, яко Лазарь четырёхдневный… – разочарованно сказал всё примечавший Илларион. – А теперь